Я могу

Написать о любви не --- возможно. Как бред,
Благоухающий Кристиан Диором,
Как выпрыгнуть из-под колес несуществующих карет
Или запеть одному - хором.

Есть чуть давящий спазм посредине груди.
Эта опухоль - жизнь изнутри, как лисенок наружу,
Проедает меня, оставляя меня позади.
Я стою опустевший,
Выпустив душу, -
А она, словно тень у романтиков,
Выбирает свои пути.


***


Уходишь. Провожаю.
Раздерну шторы. Пять утра.
Мне тебя жалко.
А ты одежду, как ноты с пюпитра.

Да...

1

Люблю. Без памяти люблю…
Пусть, даже больше проклинаю.
Я знаю – сам себя гублю,
Но разлюбить и не мечтаю…

Кто ты? Цветок без лепестков,
Ты утро, растерявшее лучи,
Нет, не взойдёт любви росток
Из твоей каменной души.

И всё ж люблю! За что люблю,
И сам не вижу, и не знаю…
Я знаю – сам себя гублю,
Но разлюбить и не мечтаю.

(перевод мной сделан в феврале 2007 г)

Текст оригинала:

Люблю. Без пам’яті люблю…
Хай, може, більше проклинаю.
Я знаю – сам себе гублю,
Але не...

а я хочу тебя любить!
а я хочу с тобою быть!
я не могу прожить и дня,
чтобы не помнить про тебя.

лишь ты одна в моих мечтах.
твой образ, даже, в облаках.
я так хочу тебя любить,
что без тебя мне трудно жить.

любви, натянутая нить,
хочу я чувства сохранить.
тебя одну всегда любить.
всегда с тобою вместе быть.

как роза алая цвела,
ты так прекрасна и мила.
твой взгляд улыбка и глаза,
найти прекраснее нельзя.

весенней радости цветок,
ну, кто тогда подумать мог,
что я не...

Зачем в твоих глазах я утопаю вновь
всему виной наверное,наверное любовь
я изнутри сгораю когда ты смотришь на меня
и пересилить не могу уж самого себя
а как всё было просто двенадцать лет назад
мы детьми с тобою были ходили в один сад
носились по подъезду катались на лифте
лишь только человека видел я в тебе
но судьба нас привила к развилки двух дорог
я по кривой пошёл тропинке не жалея ног
а ты осталась правильной пошла ты по прямой
ах почему же я тогда не пошёл с тобой
я помню...

От вечной юности красавицы-Земли
Все прегрешенья, беды и страданья,
Расстрельные приказы, типа – Пли!,
Доносы, выселения, изгнанья.

Вслед за Иосифом Господь к себе прибрал
Сынов Иакова небесталанных.
В Египет голод тот народ согнал,
С земель обещанных и столь желанных.

От чресл Иакова, считать без женщин, душ
Там было семьдесят. (Уж, извините,
Меня Арбатовы*, но ваших клуш
В партийных списках не было в Египте.)

Тот славный род в бой провидение вело
И преступление братьёв...

Но едва Судья сняла
Мантию по смерти
И спокойно умерла -
Расшалились дети.

Стали в мерзкое играть
Вновь Израильтяне
И такое вытворять –
Лет на семь потянет.

Осерчал тогда Старик
На сынов в законе
И вкатил им семерик
Строгача на зоне.

Самым главным стал пахан
Из Мадианитов.
Предал Бог еврейский клан
В руки тех бандитов.

(По закону, господа,
Если не живётся,
По понятиям тогда
Париться придётся.)

Тяжела рука была
Новых оккупантов.
Вмиг исчезли со стола
Куры и купаты...

Бог сказал Иакову: «Встань, пойди в Вефиль.
Здесь с афёрой паховой ты поджёг фитиль.
Тех, кто норм этических выдержать не смог,
От проблем этнических не спасает Бог.

Акт святой, дарованный в знак моей любви,
Со своим народом ты вымазал в крови.
Приобрёл известности сей Сихемский шлях,
Вызревает ненависть на его полях.

Многим поколениям жать её плоды.
Уводи немедленно племя от беды,
А потом торжественно, Яков-Израиль,
Ты построй мне жертвенник в городе Вефиль».

***

От иных...

Тот, кто вдохновлял писавшего жреца,
Восхвалять себя вменил за правило.
В то, что сам он безупречен до конца,
Доказательств это, правда, не добавило.

И сказал царю Саулу Самуил:
«К власти ты пришёл путём нехоженным.
Сам Господь тебя с ладони накормил,
А теперь и ты послушай гласа Божьего.

Говорил мне тут намедни Саваоф:
Вспомнил Я Амалика бандитского,
Как сынов Моих он не пустил под кров
И хотел сорвать Исход с земли Египетской.

Как Я раньше про него забыл? ...Изволь...

Сегодня я с весенним настроеньем.
И я “спасибо” говорю весне
За то, что первый раз пишу стихотворенье
Не оттого, что грусть во мне.

Пишу тому, кто верен с самого начала,
Кто просто не способен предавать
Кто в тот момент, когда я вдруг упала
Со мною рядом был, и руку смог подать…

Когда нужны были слова - давал слова,
Одновременно братом был, а мог быть и сестрой,
Казалось, мог уладить все дела.
И… просто рядом был, ты был со мной.

Признаюсь, я б так не сумела.
Не просто так...

Вставали гении под дуло пистолета.
Как безрассудно и печально это!

Ну, Пушкин был отчаянный повеса!
Но как он мог равнять себя с Дантесом?!

Я не могу умом своим понять,
Как гений мог себя с ничтожеством равнять!

А Лермонтов? Он Пушкина оплакал.
А сам, по правилам, господствовавшим встарь,
Под пулю встал. А узколобый царь
Назвал его презрительно «собакой»!

Излишне сожаление пустое.
Но тянется в веках кровавый след.
Ничтожеству же ничего не стоит
Поднять на гения смертельный...