Я давно не писал о вокзалах

Постепенно зреют мысли,
Постепенно тает лёд,
Обострённый поиск смысла
Избавляет от невзгод.

Ты поверь, смотря на ветви
Замерзающих в в ночи,
Что деревья гонят стужу,
Вместе с ветром хохочи.

Ты поверь, что небо хмурясь,
Просто грееет облака
Или туча растянулась,
Подскользнувшись свысока.

А устав от серах красок,
Вспомни летний маскарад,
Сад цветущих пестрых масок
Или спелый виноград.

В зимней дрёме свят снежинки
Чуть согреешь – слёз роса.
Чувств замерзших холод льдинки...

…Дворянский полк. Кадетский корпус.
Ах, аксельбанты-эполеты,
Медичек пламенная гордость,
И гимназисток флаш-приветы.
Законы Божьи и науки,
Царю - на верность обещанья,
Балы, фуршеты, губы, руки,
Да расставанья и прощанья.
Подобострастно исступленье,
Возможно, просто покаянье.
Жить в ту эпоху преступленье,
Как наказанье - обаянье …
… Румянец, юношеский чуб,
Задорных глаз искра сверкнула,
Непониманье детских губ,
У маменьки слеза блеснула.
Осенний день. Знакомства стыд...

Этот город, пропылённый, тополиный
Мне знаком, как журавлиной стаи крик.
Среди улиц и вокзалов терпеливо
Я отыскивал в нём тысячи улик:
Ту скамейку нашу, парк шумящий,
Дребезжащий голубой трамвай,
Мост гудящий и почтовый ящик –
В нём конверт так часто застревал.
На окраине калитки на запоре.
А заборы – высотою до виска.
Я, забыв про ссору, давний номер
В книжке записной своей искал.
Только медлила рука. У автомата
Виновато я монеткой скрёб стекло.
Солнца в сердце было слишком мало...

Встань на позицию природы,
Представь, в эпоху перемен
Народ нетитульной породы
Живей стал чем абориген.

В столице отворились ставни.
Двор проходной у нас теперь.
Традициям согласно давним
Тащить удобней через дверь.

Законы шлёпает в законе
Очередной бандитский клан,
А кто пока ещё на зоне,
Сидит, потягивает план.

Здесь полстраны хвостом виляет.
Где процветает кумовство,
Там никого не удивляет
Единоверия родство.

Татары правят на вокзале,
Азербайджанцы там и тут
На...

«Ты теперь идешь за Иордан
Овладеть землёю и народами.
Эта первобытная орда
Вздорная подчас и сумасбродная.

Города туземцы возвели,
До небес воздвигли укрепления.
Многочисленней иной земли
Те аборигены в поселениях.

Предком их был исполин Енак
И сыны его великорослые,
С голову осла у них кулак,
И такие же они безмозглые.

Те народы больше и сильней
Чем Мой Израиль, за всех страдающий,
Но из всех иных чужих огней
Мой огнь будет самый поядающий,

Истреблять ему любую плоть...

Был известен, не сидел на зоне
Дуглас Рид, но тронул сионизм,
Книгу написал «Спор о Сионе»,
Сразу оказался неугоден
И как шарик сдулся и повис.

Что писал - печатать запретили,
Что издал - с библиотек тайком
Глубоко в загашники спустили,
Хорошо ещё, что не убили
Иль не сдали в сумасшедший дом.

На единобожия истоки
Он взглянул глазами Гюльчатай,
Девушки свободного Востока,
В своей книге отразил эпоху,
Я без паранджи её читал.

Прочие враги иудаизма
Говорят, пленение и шмон...

Маленькие помосты большого мира
В школе за партой, в душных квартирах
На перекрёстках, дорогах, вокзалах
Всюду я вижу актёров усталых

В каменных стенах, в пыльных подвалах
Мы, накопившие боль и усталость
Снова играем заевшие роли
И на работе, и в шумном застолье

Речи читаем как будто по тесту
Пытаемся старыми мыслями греться
Паузы ставим там, где научены
Мы вдохновеньем давно не измучены

А мне опостылело все до упора
Зрители, куклы и дирижёры
Мне бы куда-нибудь вне кулис...

Я ныряю в свой вечер, где гудки поездов
Сквозь опущенный мрак мне доносятся тихо.
Растворясь в полустанках они мчатся туда
Где рождается утро в океане великом.
Я ныряю в свой вечер. Я здесь, я один
Среди старых вещей. Марки, книги, картины.
А где-то в альбоме лежит тридцать лет
Фотография девочки, юнной, красивой.
Я ныряю в свой вечер, где гул голосов
С тротуаров больших подымается снизу.
Едкий дым сигареты больно режет глаза
И уносится прочь, огибая карнизы
Я ныряю в свой вечер, и я...

Отправляюсь в путь сегодня вечером,
В гости покачу к другому городу.
На вокзале пассажиров встречу я:
Ждут меня, ты видишь? Любо-дорого!
Сели все? Ну что ж, тогда поехали…
Слышите гудок мой громкий радостный?
И в закат чернильно-фиолетовый
Устремляюсь многотонной тяжестью.
Еду по местам давно знакомым я,
Чуть ли не лечу (так рад!) над рельсами…
И стучат колёса под вагонами
Паровозно-маршевыми песнями.
Вот опять я думаю: как можно бы
Иногда свернуть с пути привычного?
Если всё по...

Как лезвие ножа остра моя душа,
Ранима, как у путника в пустыне.
Ещё сильней болит она от миража.
Никак от этой боли не остынет!

Когда я просыпаюсь, вроде бы живу,
Но вижу нет тебя и умираю.
Я без тебя с судьбой давно веду вражду,
Что делать только, до сих пор не знаю.

Нет химии у вас, психолог говорит.
Жестокость налицо тут от прогресса.
Горит в моей груди не сердце, а болид,
Я - машинист летящего экспресса.

И два теперь пути, где первый - это ты,
Второй - сход с рельсов от...