Я был

Ни к дому, ни к людям он не был привязан,
И добрым, по сути своей, он не был,
А кто-то жалел его, кто-то так сразу –
Ударом тяжёлым студил его пыл.

Но честно признаться, я чем-то проникся
И даже поверил отчасти ему:
Нас все называли - «две палочки твикса»,
А также – «Герасим и верный Муму».

Сегодня дворовый, а завтра – домашний,
Свободный и гордый по сути своей,
Он бегал с охотой за голубем каждым…
Ах, как он любил погонять голубей!

Он дрался до крови, и часто побитый,
С...

Большая, большая была война…
Помнить тяжело,
представить ещё тяжелее,
пережить…,
многие не пережили…
Давно – недавно было,
65 лет назад,
одну среднестатистическую жизнь назад…

Страшно,
страшно назад,
туда, самому назад,
и там, самому делать выбор.
Да и выбора особого не было…


«Сложно, сложно не бежать...
Спасаться, спасать своих детей…
Бежать, но куда бежать???
Занавес,
Железный Занавес….

Прятаться,
просто прятаться…
«А ты записался добровольцем ?!!!»
«А ты записался...

Эклектика – сбор разных знаний,
Учений, верований каст.
Да взять Священное Писанье,
Кто спорить в том со мною станет –
Эклектик был Екклесиаст.

В царем написанной картине
Мазки различные видны,
В конце не то, что в середине,
И только мудростью единой
Все мысли объединены.

Но кто сказал, что это плохо,
Когда учёный человек
В своих скупых и сжатых строках,
Вместивших многие эпохи,
Законспектировал свой век.

При власти, при деньгах, при славе,
Не нищ сумой, умом не сир,
Чтоб...

В круглой башне он был заточён.
На больной спотыкался ноге.
Кардиналом он не был прощён.
Оскорбленьем – клеймо на руке.

Через год не смирился. С зарёй
прилетала голубка к нему,
посвист лился весёлый, родной,
речь понятна ему одному.

Каждой ночью подтачивал цепь.
Крепь держала надёжно стена.
А задремлет, является степь,
прошлогодней весной сожжена.

Кардинал приходил иногда:
постоит, ухмыльнётся, уйдёт.
Во дворе – то прибьют колдуна,
то – разбойник скребёт эшафот.

Время шло...

Я уже не такой, что был прежде,
С глаз упала моих пелена.
Не сужу я людей по одежде,
За одеждой душа не видна.

И теперь я как раньше не жду,
Что поймут люди верно меня.
Что судьбой мне дано на роду,
Проживу до последнего дня.

Понял я, что мир может быть злым,
И что лгут иногда, обещая.
Что в любой стране плохо чужим,
Что нельзя жить всю жизнь убегая.

От себя и судьбы не сбежать,
Что дано нам — то с нами и будет.
Бесполезно себе в жизни врать,
О себе правду знают ВСЮ, люди...

Ты был одурманен, ты был опьянён...
Когда подошёл к нам и тихо подсел.
За нашими спинами цвёл старый клён,
Ты словно на розу в глаза ей глядел.
Подруга неслышно, глазами смеясь,
Тебя одарила прекрасной улыбкой...
Я знаю, в душе она всем поклялась,
Что будешь любить её страстно и пылко...

А я в стороне, как всегда, не в первОй...
Ну что он нашёл в тебе - маленькой, хилой?!
И всё же, останется он лишь с тобой,
И будешь ты им, как и всеми, любима...
А я одинока... И этим горжусь...
И...

Я был гоним и бит немилосердно,
Смерть призывал в отчаяньи не раз,
Был оклеветан бесами усердно,
Искусными в плетенье лживых фраз.

Когда бы не прошёл я испытанья,
Душа досель осталась бы пуста.
Блаженны испытавшие страданья,
Среди скорбей познавшие Христа!

Для сатаны всяк мученик – ужасен,
И нищий духом – подлинно велик.
Лукавый бес, посрамлен и безгласен,
От них бежит, скрывая злобный лик.

Вся цель земного жизненного срока –
Обресть на Небе благостный венец.
Эпоха ликования...

Да он был прав,сырая мгла,аптека,
И ледяная сухость на устах.
Приходит жизнь и отвергает прах,
И каждый раз калечит человека.

В нём разум отключился на века,
В нём торжествует ненависть и ярость.
В нём ничего доселе не осталось,
И только страх колеблется слегка.

И пустота в глазах, в начале века,
Закрытая слезами между строк.
Не выучен ещё один урок,
Да он был прав,сырая мгла,аптека.

Трудно верить если был обманут,
Если другом предан и забыт.
Память соль насыпет снова в рану,
И душа от боли закричит.

Мы подарим прошлому часть сердца,
Мы оставим в прошлом души часть.
Потому и хочется так в детство,
Нам опять хотя б на миг попасть.

Плоские во времени, не можем,
Развернувшись мы назад пойти.
Память зло обид в себе отложит,
Чтобы болью в трудный час найти.

От себя, в себя я убегаю,
В памяти счастливые места.
Детство я и юнность вспоминаю,
Есть в тех днях...

- Ой, бабоньки, вернулся мой Ванюша.
Одеколон, как давеча, не пьёт,
А на себя льёт, ходит весь надушен,
Серьёзный и ко мне не пристаёт.

В милицию он ходит каждый вторник,
Там у него с начальником любовь.
Лечебно-трудовой профилакторий
Вернул его к нормальный жизни вновь.

Три года - лес, мороз и воздух свежий,
Весь гардероб - фуфайка да пиджак.
Кому-то оно может быть и нежить,
А мой раздался словно на дрожжах.

Ершистый был, культурный стал и смирный,
На клизьму говорит теперь...