Выводит ритм свой

Ритм жизни нарастает с каждым годом,
за ним спешу, стараясь всё успеть.
Промчался вмиг октябрь рыжебородый,
с деревьев смыл ноябрь дождями медь.

Свобода – затянувшийся экзамен,
следы ветшают промелькнувших лет.
Забыть бы то, что было между нами…
Тем более что нас давно уж нет.

Увядших дней подержанные мысли
пускай других тревожат, не меня.
Одна глотками пью сиротства рислинг,
с тех пор подруг, знакомых сторонясь.

Обжечься вновь боюсь – хватило боли,
сомнения заметно портят...

За окном молчит туман,
Ветка трется о стекло.
Позади - один обман,
Отчего ж в груди тепло?

Сосен аромат
Среди мшистых скал
Удивленно рад,
Что я не устал.
Мой рюкзак летит
В хвойную траву,
Чтоб себя найти,
Небеса зову.

Воин побеждать устал,
Робкая флейта звучит среди скал.

Душа моя как белый лебедь
Над Галактикой сияющей летит
Туда, где никогда я не был,
Где ни кому меня уж не найти.
В холодной каменной пустыне
У костра спина немного стынет.
В далеких смутных городах...

Пока пробьются на лугу весны приметы,
немало песен на снегу напишет ветер.
Напишет про морозы, про метели,
нежданных оттепелей звонкие капели.

ПР
Давай же, ветер, написал - споем,
ты ритмы отбивай на скатах крыш.
Садись в трамвай простуженный, вдвоем
поедем мы с тобой - да хоть в Париж.
Москва - Париж?
Ну, нет - шалишь:
о том не может быть и речи -
трамвай идет в Замоскворечье.

Дуга трамвая, как смычок, выводит ноты,
мне ветер ляжет на плечо на повороте.
В два голоса - я выше...

По Новосибирской вдоль Сенкт-Петербурга...
За узкоколейкой – в рощице просвет...
-- Господа, сходитесь! – И ударил гулко
Выстрел невозвратный – и упал поэт...

Возле тихой рощи катится троллейбус.
Искрами контактов вспыхивает мгла...
Может потому Россия все болеет,
Что она Поэта не уберегла.

Клен осиротелый - поминальной свечкой,
А сентябрьский дождик - по Поэту плач...
В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой
Мать-Россию в сердце поразил палач.

В веке-людоеде -- новые...

Сила маленькой молитвы

так безмерно велика!

Б-гом, посланные ритмы,

чья-то, мудрая рука

выводила днем и ночью

тайну, зорко сохраня...

И связала дух наш с плотью

песней праведной звеня.

Притаилась ночь
Под кустом жасмина,
День умчался прочь
По дорожке длинной.

Кружит в небесах
Звездное монисто,
Стрелки на часах
Движутся неслышно.

Две души в ночи....
Я и ты - мы вместе.
Звук сердец в тиши
Ритм выводит в песне.

Мчится жар крови
Увлекает в чудо,
Сладкий сок любви
Знаю, не забуду....

Ночь... Твои глаза….
Прелесть нежной ласки….
Я тебя ждала…..
Ты пришел из Сказки.

13.07.2008

В дорогу... Надежда, веди!
Оставшиеся, поднимите
Бокалы за тех, кто в пути...
И ждите. Молитесь и ждите...

Ян Налепка

Летят года над тихой Садгорой...
На кладбище среди мещан окрестных
Лежит, дождем оплаканный, Герой
Советского Союза – не из местных...

Ян Налепка – словацкий капитан,
А ранее – учитель в школе сельской...
Смерть на войне гуляет по пятам...
Он, мертвый, горд: от пули пал немецкой.

И это означает, что врагу
Не шестерил, не заключал с ним сделку....
В упор...

Штиль, где ветер? нет, вот это блюз, ни рок
ни джаз, расплавлена на солнце воля, совесть
дух, кисель, сметана и испуг, перемешалось,
в этом духе, всё, тягучем, и с завываньем и
мелодий ритм, отсутствует, устал старик их
выводить, с утра до вечера, приник он к пальме,
разморило, заснул и там увидел он, реальности
расплывчатый заслон, что в звуках, опьяняющих
тревожит, и не узнает истину, он хочет, просну-
ться, но свободы нет, и воля растеклась, меж па-
льцев на песок, под пальму...

Так сладок дым в прокуренной квартире
Уж отдыхает старый мой дневник
И в этом утомляющем мотиве
Романтик ты во мне погиб?
Давно рука моя не выводила
Корявым подчерком на пожелтевший лист
Я скорый поезд взглядом проводила
Ну так прощай же машинист!
Слова прекрасные давно во мне убиты
Унылым этим видом из окна
Мелодии и рифмы мною позабыты
Так не умело лечит тишина
И не тревожат расцарапанные пальцы
Не струны, не гитары той изгиб
И этой осенью в тяжелом ритме вальса
Романтик ты во...

6 (Прохлада)
Утренняя летняя прохлада, врывающаяся в приоткрытую дверь, обволакивает повисшую в уголках губ тишину.
Змейкой взгляда скольжу по стеклянной плоскости окна –
в размеренном ритме пустого сердца одиноко плещутся ветви старой груши, путаясь грузными басистыми ветвями в прозрачной вязи расплывчатого ветерка. Струны мысли, разжатые смертельной усталостью, плавно дрожат в свободном течении приглушенного монолога. По-одиночке люди слабы, но, только в одиночестве человек и может черпать...