Вывод

Доносить оболочку телесную
с неприглядным её содержимым,
доистратить нагрузку полезную
вдохновенной мечтой одержимым...


На позиции вечности вынести
подытоженных дел раритеты,
утвердив - ЧТО из памяти вымести,
ЧТО - расставить, как приоритеты.


На оценку потомками нАших дней
уж не лягут эмоции ровно -
не отыщется время продажней
из того, что уже оцифровано!


Что заставило взор негодующий
конкурировать с мыслью гнетущей
и гадать - на какую беду ещё
мы нарвёмся в событиях...

Вернулись к нам на Дон грачи!
Знать и тёплые придут деньки…
Птица грач — это вестник весны,
А для земледельца… дни суеты.

Да и грачам стоит гнёзда свить!
Чтобы потомство своё выводить…
На крыло их быстро поставить,
Чтоб в зиму никого не оставить.

Улететь дружно в тёплые края…
Перезимовав, вернуться в родные
донские степя!
Не всем удаётся перенести перелёт…
Кто-то в дороге на тот свет отойдёт.

На запотевшем зеркале любви,
Я напишу стихами твое имя…
Теперь я раб стекла этого, извечный визави,
Помнит оно, как пряди мои стали седыми…

В нем вижу ореол на чашке с кофе. я,
Что ты в тот день допить и не успела…
Помады штрих в том уголочке зЕркала…
Где ты сердечки, помнишь? выводила…

Кулак мой сжат, в нем закипает сила зла,
Разбить это стекло хочу… вдруг там есть двери?
В портал…, в миры, где ты жива…
Где не выносит мозг мне боль потери…

Где снова я коснусь волны волос,
Где...

На перекрестке заблуждений,
В плену иллюзий и тревог,
Так трудно нам найти решенье.
Уж, хоть бы кто-нибудь помог!

Но нет ни карты, ни подсказок,
Лишь только множество дорог,
И всё порой как в страшной сказке,
Вокруг туман, борьба и смог.

Под ноги вечность сыплет время,
Песком наждачного стекла.
Ты ищешь смысл и объясненья.
Находишь? Может, иногда.

На перекрестке заблуждений
Нам важно главное понять,
Из всех, любых возникновений
Мы можем сами выбирать,

Что есть, чем...

Ветвей чернильных вязь
выводит строки сентября
в записках парковых аллей.

И светят инеем ночного неба
осколки слёз твоих,
моя душа.

И листопада пыль на крыльях ветра
напоминает мне
как ненадёжна плоть.

И тает моя тень,
от холода дрожа,
в полутонах свинцовых вод.

Я скажу тебе тихо так, чтоб не услышали львы,
ибо знаю их норов над обсидианом Невы.
Ибо шпиль-перописец выводит на небе «прощай»,
я скажу тебе нежно, дружок, я шепну невзначай.
Всё темней и темней, и страшней, и прохладней вокруг.
И туда, где теплей, скоро статуи двинут — на юг.
Потому и шепну, что мы вместе останемся здесь —
вся останешься ты и твой спутник встревоженный — весь.
Они грузно пройдут, на снегу оставляя следы.
Мимо нас навсегда, покидая фасады, сады.
Они дружно пройдут...

В осенний сумрак
обмакнув перо,
выводит ветер
наготу ветвей,
словно иероглифы
на рисовой бумаге
затянутого неба ноября.
Холодный смог аллей
вбирает солнца пепел.
В фонарном свете
вьются мотыльки,
иль это снега седина
что мне напомнит
о прожитых годах
вдали
от самого себя,
от зова сердца,
что подчас безмолвно,
как музыка луны,
что бережно хранит
при каждом вдохе
пыли –
вино багряных клёнов
у реки,
пустынных улиц
дым,
дождливых струн свеченье,
вкус ночи
на губах...

*
Капельками тёплого дождя
Счастье льёт весенняя отрада.
Радуга, над полем наклонясь,
В небо по дорожке убегает.

Быстрокрылые стрижи кружАт,
Чертят виражи бесстрашно.
Синь небес, Мещёры благодать...
Родины рассвет прекрасный...

Зной парИт над утренней росой;
Над полями дымкою туман;
Крик гортанный громкий журавля
Разделяет утро пополам.

Мирно просыпается деревня:
Тетерев токует за дорогой,
Иволга выводит песню флейты,
В перелеске дремлют лоси.

Аромат сиреневый густой...

2. Неделя отпуска медленно точится
Червями докучливых мелких дел.
Мне тут нормально, а тёте не очень-то,
И терпению тёти настанет предел.

Да, бедная, бедная, жаль её, жаль её,
Киваю в ответ, привыкая к нытью,
И солнце её эти пару дней жарило,
И дождик обкапал всю тётю мою.

Я тоже два дня только ною и ною,
На солнышке майском, как рак, покраснев.
Мы звонкие трели выводим весною
О том, как достали копанье, посев.

Но не интересно деревьям, соседям, -
Соседи всё чай пьют, деревья...

Перемешала жизнь грех и святое,
К тризне бежала кобылой гнедою.
Будто прозревшая остановилась,
Праздника вешнего не получилось.

В жерновах грусти ей быть не мечталось.
Загнанной сути она не познала.
Время, вспорхнувшее певчей синицей, –
Память воздушная, как небылица.

Вектор надежды выводит на финиш.
Гиблое «прежде», ничтожное «ныне».
И, бесполезное «завтра» предвидя,
Смысл очевидного просто невидим.

Стало постылым всё «до» и всё «после».
Шавкой крутилось уныние возле...