Высока

Ради нее все рушится и все возвышается.
Ради нее умирают и рождаются.
Благородные становятся убогими,
А убогие возносятся.
Во имя ее умерщвляют страсть
И идут на подвиг.
Она плоть и душа.
Она благо и добродетель.
Она высокая цена смерти.
Ради нее умирают,
Но она не умрет никогда….
Потому она Любовь…

Я поняла мой Друг простую вещь,
Что воля – это дикая тревога,
При ощущении забытого,
Зовущего в другое измерение.
Которое не даст задуматься ни на мгновение,
Ни о поступке, ни о сожалении.
И хочется взлететь так высоко,
Как птица,
Подняться ввысь,
Увидеть настоящий свет,
Разрушить мрак, все те сомнения….
Но нет.. Не птица я, - я человек.
Разрушить не в моих-то силах,
И смысла нет в моих мечтах,
Которые терзают душу,
Все на бумаге, перед вами,
В простых словах.
Я не могу так...

Надоела мне клетка моя
Да бежать мне отсюда непросто
Надо мной тихим светом горят
Бесконечные ясные звёзды.
Как же манит меня эта высь!
Мне бы только дождаться восхода
Да и вся моя прежняя жизнь
Небольшая цена за свободу.

Я как птица руками взмахну
Уличу высоко в поднебесье
С высоты я на землю взгляну
И от туда спою свою песню.

Подо мной поплывут облака
Вспыхнет яркое-яркое солнце
И оставлю я всех в дураках
И душа фейерверком взорвётся

Охотником себя вообразил,
Прицел оптический я на нос нацепил,
Мой ствол всегда при мне, охота началась!
И в джунглях городских высоких крыш
Две серны - близнецы пришли на мой манок.
Я рву курок - дробь выбивает пыж,
И эхом выстрела гремит тяжелый рок.
Метнулся предо мной пушистый мех,
Щеки коснувшись нежным поцелуем,
По крышам прокатился легкий смех,
Остался я на вечер с рататуем...

Поднимаюсь вверх.

Считаю ступени.

Небо высоко...

Течет река большая, а я – на середине,
И берегов не видно, и я словно в трясине.
Запуталася в жизни, и плыть куда не знаю,
Ах, реченька, глубокая – какая ты большая.
Несет меня теченье, бурлит водоворот,
И вот уж берег виден, и солнце за горой.
Ах, реченька, сердитая ты отпусти меня,
Не вижу свету белого, ни ноченьки ни дня.
Пристать мне надо к берегу, одежду обсушить,
И надо мне подумать, по – новому как жить.
Ах, реченька, на берег подтолкни,
Другую жизнь счастливую, ты в душу...

По узкой дальней дороге

бредут усталые ноги,

спешат точеные ножки

в высоких, модных сапожках.

Летят в сапогах-скороходах,

бывавшие в трудных походах,

и шаг отбивают ритмично,

походкой надежно-привычной.

Толпа не редеет - напротив!

Все гуще, кто пеший, кто с тростью...

Толкают друг друга к бордюру,

а если споткнется кто, сдуру,

затопчет табун оголтелый,

упавшее хрупкое тело...

Бегу, бегу, бегу!!!
Правою шаг, левою…
Гну горизонт в дугу!!!
Только в любовь верую…

Лужа под сапогом
Брызжется отражением…
Броском! Рывком! Высоко!
В небесное притяжение…

«Белый» слижу языком
В черное, жидкое, грязное…
Выпью до дна глотком
Солнцем спалю, ясным!

Вновь чернозем прорву
Первой травой смелою.
Окон слепоту сотру
Скомканною газетою!

Двери открой шире!
Выйди встречать меня
Я - Весна! Я к тебе спешила
Я пришла!
Я – Весна!
......Я!!!

Я сюда пришла лазоревым
Ребенком
Попрощавшись
С многомерностью миров
Испытаньем жизни
Исправляю
Искривления предназначений
Данных мне давно
Вечность раздробила
На отрезки
Воплощением поделила
Восприятие реалий
На земле забыла
За завесой тайн
Укрылась
Серебристая душа
Перепадами депрессий
Убегаю от себя
Растворяясь в дымке дней
Истины чужие разрушая
Ускользаю в темноте
Ночей

Мне надо быть разной
Светской и праздной
Земною простою
Простоя ни дня
Мучаю мучаюсь...

Я жгу листки своих блокнотов...
Они сгорают без следа,
но из огня мне шепчут что-то,
на крик срываясь иногда.
Ну, вот листок: на нем пометки,
что второпях писал давно,
о напрочь сгинувшей разведке,
ушедшей в ночь под Ведено.
Тому уже три года с гаком,
но дело в людях, не в годах...
Их помнят матери, оплакав,
в далеких русских городах,
да этот листик из блокнота,
что предаю теперь огню.
Другим же помнить неохота -
так я ведь их и не виню...
Я просто жгу свои...