Вышли

За жизнью следуй, за моею!
Я поведу тебя в мир дальний,
Я обниму тебя за шею
Своей рукою обручальной.
И высыпая пыль из чисел,
Поспешно прожитых впустую,
Я проведу тебя по листьям
И в их горенье зарифмую
Твои сомненья. Я истрачу
Твою последнюю неволю,
И всю тебя переиначив
Предназначеньем – вдаль по полю! –
За мной иди, рукою крепкой
Сжимая память о грядущем.
А в час, когда крыла окрепнут –
Наш Зов на Небо будет пущен.
2004



Правит ночной колесницей...

Ночь изменяясь рассветом
Над городом тихо парит.
Так мы, изменившись где-то,
Застряли на полпути.

И не приемля сомнений,
Одной ногой за чертой,
Мы вышли из откровений,
Сжигая мосты за собой.

Исписал мелким подчерком
Два тетрадных листа.
Над стихами морочился
Я всю ночь неспроста.
Я свое вдохновенье
Пил, как капельку ртути.
Стихотворное пение,
Избавляя от мути.
Я зачеркивал смело
Непотребные строки,
Извлекая, умело
Из ошибок уроки.
Слава Богу, что вышли
То, что надо - стихи.
Не видны и не слышны
В них, как будто, грехи.
В заповедные дебри
Я сознаньем залез.
Жизнь - подобие зебры:
Белый - Бог. Черный - Бес.
Нерожденная радость,
Нерожденная грусть,
Сахаринная...

Пушистый снег вовсю валит. Декабрь в своих правах.
Мы с Люсей вышли на прогулку и Люся, наклонившись, говорит:
«Ты знаешь, видела в бутике такую норковую шубу…»
Я отключаюсь. Видела – отлично. Чем та, что на тебе, плоха?
Всем хороша. Блестящая, коричневая.
Когда - то – два, а может, года три назад,
Была эта шуба живыми зверьками.
А теперь – покровом безжизненнным украшает плечи глупой бабы.
«Люся, Люся, ты счастлива?»
«Что за вопрос! Ведь к этой шубе шапка нужна тоже норковая!
И срочно...

Бог играл на балалайке,
Нюхал незабудки.
Вышли ангелы в фуфайке,
Свили самокрутки.

Вслед за ними - Иисус,
Растянул трехрядку,
Гаркнул, свиснул, дунул в ус
И пошел вприсядку!

И настала благодать!
Рай к земле спустился.
Бог сказал:"Ядрена мать!"
И перекрестился.

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

Безмолвный мой, седой народ!
Не уж-то Мудрость проявляешь?
За сединой - древнейший Род,
На, что же, молча, уповаешь:
На случай, точно - на авось,
В Отечестве живёшь, как гость,
В вине реальность растворяешь,
В застолье громко рассуждаешь
И матом обнажаешь злость?

Безмолвный мой, седой народ!
Кого клянёшь в своей судьбине, -
Евреев, немцев? - По России,
Точно рассеянный, иль ныне
Команды противленья ждёшь?

Готовы встать мы под ружьё,
И, защищать Руси пределы...

Пьяный дождь проходит криво,
Воздух действует лениво
Я под крышей у подъезда
Ждала всё гостей приезда.

Было шумно, были танцы
Тосты были, обниманцы
Только мы не веселились,
Поняли, что мы влюбились.

Встреча глаз и вспышка света
Я смутилась, так нелепо…
Ведь не верила в любовь,
А теперь так бьется кровь.

Мы забыли всё о прошлом:
Нежность всю, и то, что пошло.
Нам не нужно объяснений
Мы влюбились – нет сомнений.

Разговоры продолжались,
Гости громче всё смеялись
Мы ж...

Саша, Маша, Ваня, Таня
Собрались идти в поход
В рюкзаки свои набрав
Самых сладких пирогов.
Только вышли на опушку
Рюкзаки свои раскрыли
Пироги свои все съели
И вернулись все домой.


Саша кашу лопает
Мать в ладоши хлопает
Ешь Санюша, молодец
Будешь ты у нас храбрец.

В школе, напротив сберкассы,
где нынче пункт призывной,
люди сдавали «мясо»
в пятницу, ранней весной.

Женщины тихо грустили,
глядя на то, как сквозь строй
их сыновей уводили,
словно телят, на убой.
Их утешали мужчины:
«Нечего, мол, горевать.
Нет объективной причины.
Мальчикам не воевать.
Им же армейская служба
только на пользу пойдет.
Там настоящую дружбу
каждый мужчина найдет.
Там проверяются люди,
словно на прочность металл.
Немощным хлюпиком будет
тот, кто солдатом не...