Вырвалась из вчера

По дороге не пройти – все бугры да лужи.
Не отвыкнем мы никак от Московской «стужи».
Резко вздорожала хлипкая мимоза,
Появились признаки авитаминоза.

Это – шалости весны. Путь недолгий к лету.
Вот она была зима, вот была - и нету!
Ну, а женщины кругом – краше не приснится:
Ногти, щёчки и т.д. – все у них лоснится.

Все-то в них красиво, все-то в них прекрасно.
Пережили зиму мы, видно не напрасно.
Мы сейчас воспрянем, вырвавшись из спячки.
Мы уже на йоту от любви – горячки.

Мы...

Когда в груди вдруг станет тесно,
Душе тревожно и светло,
Мы понимаем, жизнь – чудесна
И чувство новое пришло.

Из сердца звонкого, наружу,
Вперед себя толкая кровь,
Презрев палящий зной и стужу,
Живая вырвалась любовь.

Необъяснима, неподвластна,
Неугомонна, горяча,
Нас заставляет ежечасно
Рубить признания сплеча

Скупец становится транжирой,
Трус превратится в храбреца,
Невероятно, но способна,
Порой, исправить подлеца.

Мы, превращаясь в сумасшедших,
Не побоимся высоты...

Когда ты хочешь кушать,
И голод смущает разум,
Ты думаешь что бы слопать,
Чтоб легче стало сразу.

И времени так мало
И нужно столько успеть
Отправить быстро факс
И что нибудь быстро съесть

Вдруг вырвавшись быстро с работы
Ты мчишься в ближайший ларек
И справившись с ассортиментом
Ты делаешь нужный бросок

Открыв холодильник дубовый
Пельмени ты достаешь
Сметанки к пельменям и хлеба
С собой на работу берешь.

Я живу и бед не чаю,
И здоров, и полон сил.
Только счастье получает
Лишь кто горе пережил.

У меня не дом - хоромы
И прекрасная еда.
Только чудятся погромы,
Холод, голод и беда.

И однажды не заплакать
Самый сильный бы не смог:
Всюду видется мне слякоть
И тоска степных дорог.

Снятся так же брызги моря
И зловонный зной пустынь.
Ну а жизнь течёт без горя,
Среди праздной суеты.

В жизни ясно всё предельно:
Нет друзей и нет врагов.
А во сне не спал неделю,
Замерзая средь...

Сердце вырвал и сказал – живи...
Еще будет много славных моряков…
Задыхаюсь я от слов твоих,
Но сказать не в силах ничего…
Волосы распутаю свои,
Сети может быть из них сплету…
Знаю я, что в поисках любви
Снова встречу я тебя на берегу…
Будешь ты смотреть в морскую даль,
Будет снова петь тебе волна,
Может вспомнишь, как в один дождливый день
Ты тонул, а я тебя спасла….

Тишина, свет луны за окном главный враг темноты этой ночью
Сигарета в руках - словно символ не сомкнутых глаз
Свет окна её комнаты манит меня так не смело
Мне так хочет вырваться, но я помню ведь ложь её фраз…

Забыть бы всё, серебряной пулей улететь по баллистической прямой
Домой, напиться и уснуть и никогда ничего не вернуть…

Одинокие окна наполнены светом, в этих окнах не спят какие-то люди,
Эти окна проснутся ближе к обеду, эти окна уснут, не дождавшись рассвета
Сонный взгляд...

Ночь… Тишина пронзает насквозь
Течёт по венам холодная кровь
Стены впитывают каждый вздох
И дождь бьёт по окнам…
Пустота… пустота…кругом пустота!
В конце туннеля нет огонька
Я снова и снова зову тебя
Но мой голос не слышно
Постоянно преследует чувство страха
И так охота вырваться из мрака
Ведь сердце, как преданная собака
Всё время рвется к тебе…

В объятьях нежных многомудрой Тишины
в тревожном растворился сновиденьи
набедокуривший проказник Ветер.

Под серым мрамором
небесного покрова –
набросок расписания
на завтра:
сияние полупрозрачных облаков
и солнце. Солнце без границ.

Обида, вырвавшись из плена
усталых ржавых плоскогубцев,
преобразившись в крохотную тучку,
взмывает резко ввысь.
Дыханье затаив,
ждёт искорки
взволнованное сердце.

Кровавое солнце ацтеков
Пожирает свежее мясо,
Сердце вырвано ветром
Шаманского дикого пляса.
В храме пернатого змея
Головы ядрами наземь,
В небо ведут ступени,
У неба кровавый праздник.
Воин – жертвенный агнец,
Боги – голодные судьи,
Ты далеко, испанец,
Значит, еще повоюем.
И духи вещают бурю,
Будет великой охота,
Теплому солнцу на блюде
Дар наш холодной плотью.

Зал полон бешеных людей,
В чьих душах разные порывы:
Десяток жаждущих смертей –
В них злобы говорят мотивы;
Ещё пятнадцать человек
Обидой скованы цепями;
В глазах пяти таится смех
С сарказмом, едкими словами;
А также тридцать бедняков
В сомненьях вечных прибывают;
И шесть безумных дураков
От скуки просто так зевают.
Судья, весь в черном, во главе,
Стоит за серенькой трибуной.
Виновный в клетке: на руке
Оковы гибельной фортуны.
Его посмели обвинять
Все те, что в зале заседают...