Выпить

Бабье лето в самом цвете,
Это женская пора.
Кто? Скажите, кто в ответе,
В том, что осень подошла?

Дождь принёс на сердце скуку
И угнал на юг тепло,
Осень в лес привёл за руку,
Ей сказал, что всё прошло.

Пару дней решил не капать,
И устроил выходной.
Хватит, осень, грустно плакать,
Притворилась ты больной.

Может поискать причину
В том, что просто влюблена?
Превратилась ты в дивчину
Знать пришла любви пора.

Дождь прогонит все печали,
Пусть холодный и слепой,
Бабье лето...

Иду домой, при полном при параде,
Ташу в суме два полных пузыря,
Приду и выпью их, не "Эго" ради,
Не "Эго" ради, а здоровья для.

Проснувшись утром, встану я с кровати,
И удивлюсь - качается земля,
А я ведь пил вчера не "Эго" ради,
Не "Эго" ради, а здоровья для.

Смотрю я в телевизор - те же (б)дяди,
Мне говорят о сути бытия,
Да провалитесь вы! Не "Эго" ради,
Не "Эго" ради, а здоровья для.

Листая стихотворные тетради,
синицу вижу вместо журавля,
Пародию пишу не"Эго" ради,
Не...

Бьются волны ночные о черный пустынный причал.
Кофе наспех. Закрытые окна и краны. И - вышел.
Мне под ноги бросался и что-то невнятно кричал
Пьяный ветер, со скользкой и мокрой сорвавшийся крыши…

Я так долго здесь прожил, так долго смотрел из окна,
Что дожди и метели смешались с полуденным солнцем.
Бах, Моне и Чурленис, БГ и Пинк Флойда «Стена»,
Мир, янтарный и терпкий… И выпит до самого донца.

…Мир, который мы знаем, похоже, подходит к концу.
Расставанье с ним, как и с прошлым, увы...

Ароматов букет,
искушений дурман,
теплый звук, мягкий свет
и роскошный диван...

Я порву твою плоть,
приложу губы к ране,
выпью всю твою кровь
и усну на диване.

Утолить эту сушь
можно и без дивана -
это может быть душ,
это может быть ванна,

это может быть стол,
это может быть кресло,
это может быть пол,
на полу твои чресла

могут быть хороши -
заиграют на грани
откровенья души,
лучше, чем на диване.

На ковре из цветов,
на матрасе из ваты
я...

О, сколько тайн, историй чудных
Вместил Малевича квадрат.
Какие в нём вершатся судьбы!
Каких портретов сочных ряд!

Вот, словно черт из табакерки
Барак Абама на плацу
Темнит и тень его обмана
Скользит по черному лицу.

Вот негры ночью грузят уголь,
А здесь шахтёр, чумаз, как смоль,
Уставший ищет пятый угол,
Жена твердит ему: «Глаголь!»

«Как там внизу? Не представляю!
Жар преисподней, миражи?
Пусть в красках тёмных, умоляю,
Рассказом, Вась, заворожи!»

Неделю бедного терзала...

Я в черный квадрат, взглядом пристальным влип,
И углубился в него, изучая,
Что ж им хотел нам сказать этот тип,
Коего гением все величают.

В чем тайна квадрата, в каком из углов?
Может она где-нибудь посередке?
Надо сорвать с этой тайны покров,
Чую, что не обойтись здесь без водки!

Первый стакан, начал я погруженье
В черный квадрат, как в болото, вхожу
Брожу в черноте, до посиненья,
Но гениальности не нахожу.

Видимо мало. Налил я второй,
Выпил и вновь погрузился в...

Я не прикоснусь тебя, наивно
Думать, что любовью одержим,
Стану я безумным. Мой Гольфстрим
В ласке своей негой, вдруг, коснётся,
Тела твоего, мир кувыркнётся,
И уснёт на вечно, да Бог с ним!

Сладкий плод так бродит духом винным,
Губы и слова - душистый мёд,
Выпьем, а потом - автопилот
В чувствах и молитвах для друг-друга,
Будем плакать под скрипичность вьюги,
Мы для духа - грех, запретный плод.

На маленькой речке, в багряном кленовом лесу,
(Укромный заказник не так далеко от границы)
Я мокрую муху, размером с большую осу,
И страшного черта, что мне, рыбаку, не приснится,

Бросал за коряжку, на слив, под валун, в затишок,
Где в струях кружили осенней листвы хороводы.
Где как зимородок нырял и нырял поплавок,
И трепетный радужный блеск покидающих воду.

Здесь наглого мало гольяна и редки ленки,
Когда через плесик свой ход остановит вертушка,
То, что ты поймаешь, напрасно...

30 лет. Надо быть серьёзней,
Говорят, будь умней в 30 лет!
Этой осенью сырой, промозглой,
В прошлый век я беру билет.

Ставить крест на мне ещё рано,
Но торжеств всё равно не хочу.
День рожденья справлять не стану –
До Хабаровска прокачусь!

Выпьем с милой в кафе по чарке,
Я к ней чувства сквозь годы пронёс.
А потом погуляем по парку
И поднимемся на Утёс.

Будет тихий вечер осенний,
А я радость в него принесу,
Потому что здесь жил Арсеньев
И печаль, здесь убили Дерсу.

И...

Вот и ушел Фернан,
Все – его больше нет
Он – дальний свет Плеяд
Я – мертвый лунный свет
Он – впереди в гробу
Я – сквозь туман за ним
Сей катафалк – ему,
Мне – миражи пустынь
Впереди – белый конь, как тень,
Позади – я дрожу в слезах
Вот – даже ветру лень
Жить у меня в цветах

Знаешь, будь я – благой Господь
Мне – со стыда сгореть
Потому что есть только дождь,
Потому что Фернана нет

Здесь – в полусне Париж
И первый луч зари
Ночь облетает с крыш
И улетит в Берлин
Ты… Ты не...