Вынуть

Родные, Людочка и Игорек!
Вот кто-то в древности изрек,
Не смысля в жизни ни шиша
Насчет любви и шалаша...

Простим мечтателя и чудака,
Найдем квартиру, а пока,
Ты, Игорь, набирайся мощи
Оладьями с блинами тещи.

С ней можно спорить, но вполсилы.
Запомни: теща - мать Людмилы!
Не верь тому, что говорят,
Мол тещи любят крепкий яд...

Она ж тебе блины печет!
Но если очень допечет
(мы тоже знаем зятя долю)
Вынь из окна, пусти на волю.

Уж с Вашей-то высотной башни
Быть может...

Тот залив, где с тобой мы гуляли,
заметает немая пурга.
И фиалки любила не я ли?
Все ушло, но не ясно куда?

Нам не свидеться больше, наверно.
Ожидания тщетны мои.
Изгибаясь удавом химерным,
лед со мной заключает пари.

По хрустящему насту к обрыву,
где над взморьем взмывают орлы,
проберусь, но ведь если и прыгну,
то занозу не выну, увы...

Над возвышенными куполами
растекалась капелью гуашь.
И надрывной стеною стенаний
измеряла унынья витраж.

Клад заморенных голодом истин...

Почему умирают люди?
Износились они наверно,
изнутри проржавели скверно,
черноту вынося на блюде.

Почему они умирают?
Ведь казалось, живи бесконечно.
Механизмы стареют конечно,
вечных двигателей не бывает.

По-истерлись их шестерёнки,
чем деталь заменить не знают.
Миллионы лет умирают
и на смертном одре и в пелёнках.

На конвеере этом вечном
механизм устарелый лишний.
И корпит инжинер Всевышний
над техническим совершенством.

Бог Моисея отослал сходить
К старейшинам, дать указанье свыше,
Но Моисей ему в ответ: «А может быть
Мне не поверят, гласа не услышат

И скажут: Иегова ли спешил
К тебе явиться? Как тебя проверить? -
И будут бить меня, не столько от души,
А чтобы впредь не врал, как сивый мерин».

На это замечанье - «Что в руке
Ты держишь?» – из куста звучит сурово:
«Волшебной палкою, зажатой в кулаке,
Ты подлинность докажешь Иеговы.

Сей посох тем, кто молчалив и нем,
Язык развяжет, если двинет в...

Стал народ роптать на Господа,
А пришельцы больше всех -
Кто нас всех накормит досыта? -
И ввели евреев в грех.

Обнаруживали прихоти
Отщепенцы пришлых масс,
И сыны за ними хныкали:
«Кто накормит мясом нас? -

Манну хаяли и плакали,
На мучной взирая мусс -
Долго смачно мы не какали,
Позабыли мяса вкус,

Что в Египте ели даром мы.
С тем, что запретил ислам,
Не согласны мы с татарами,
И в свинью есть можно нам,

Если завалить нечистую,
Освятив пред тем ножи,
Шашлыка кусочки...

Иегова вновь наказ даёт
Моисею: «Быстро отношенья
Впредь наладить с Фараоном. Пусть пошлёт
Царь народ свершить богослуженье

Не на день-другой, а на три дня.
Не тушуйся, без бумажки смело
Выскажи царю ты именем Меня,
Что давно на сердце накипело:

Не захочешь если отпустить
Богомольцев, палки им в колёса
Свои вставишь - Иегову разозлить,
Что телегу вниз спустить с откоса.

Будет на скоте твоём рука
Иеговы длинная донельзя -
Доберутся до скота молодняка
Неизвестные досель...

Загрустил наш Авраам. Хитрая Ревекка
Прибрала сынка к рукам - делать человека.
Откололся Исаак ручкою от блюда,
Весь в работе, как ишак, на своих верблюдах.

Не приходит по утрам с порванной рубашкой
От какой-нибудь мадам от милою мордашкой.
Молодые в полный рост про отца забыли.
Стал отец им словно хвост не пришей кобыле.

Невесёлая пошла жизнь у Авраама.
Как-то надо украшать эту панораму.
Нет достойнее пути оживить житуху,
Чем на старость лет найти в жёны молодуху.

А, гори оно...

Вновь сердечко...
Cжимает.
Вонзаются грустью...
Иголки.
Тыча в него...
Пронзая…
Силой неведомой,
Колкой.
Странная жизнь...
Словно игра.
То скажет нет...
То снова да.
Я иногда...
Сама себя...
Не понимаю.
Ведь я любима...
И люблю.
Зачем же я...
Тогда страдаю.
Никак покоя...
Не найду.
Дурные мысли...
Я хочу прогнать.
Печаль забыть...
И никогда,
Не вспоминать.
Иголки выну я...
Из сердца.
Я смогу...
Наверно потому...
Что я любима и люблю.

Лариса М.

Мне голос был. Он звал утешно.
Он говорил: "Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид".

Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не оквернился скорбный дух.

Сколько можно себя истязать?
Сколько мучиться в доме пустом?
Надо всё кардинально менять,
Чтобы не было мыслей потом...
Сколько боли, предательства, лжи
Я могу вновь на плечи взвалить?
Мы с тобою вновь холодны
И меня - не остановить!
Одиночество душу томит,
Прекращает сердце стучать.
И тоска болью горит
Я не могу замолчать:

"Семь долгих лет прошло с тех пор
Как мы с тобою поженились...
Не вынося из избы сор,
Друг с другом жить мы научились.
Ты знаешь, не было любви
И нету...