Выходит солнышко

Луна вышла в небо, цвет неба от слив,
Вода в океане пошла на отлив,
И в сердце моём отливается кровь,
А я холодею, и плачет любовь,
И мир остывает с прохладой ночной,
И с бризом морским исчезающий зной,
Уносится с тучкой лиловою в лес,
Душа в ожидании страшных чудес,
Лес друг мой, спаситель, надёжный кумир,
Но вдруг из-под ели выходит вампир,
И ноги немеют, уйти мне не в мочь,
заухала филином подлая ночь,
подходит ко мне ненасытный маньяк,
и тут разглядел я его, вот...

- Графоманят?!
- Да пусть - пишут!
- Из них выходят и - маститые!

/из выступлений добреньких Маститых/


Не казнясь
ностальгией злобною,
Вдалеке
от родных пенатов,
Всё былое -
на место лобное:
Исхлестать
и хулой заляпать!

Заглушить графоманов -
р у п о р н о:
Громким именем,
авторитетом...
И - АТУ их!
Топтать - до ступора!
..Ну, к у д а
вы прётесь - в поэты?!

Колесом грудь -
в больших регалиях!
Неугодных -
в ложе прокрустово,
Всецензурно им...

Имя Вика для меня, слаще меда, горше лука,
Все равно его твержу, но выходит слово мука,
И зачем день ото дня, это имя вспоминая,
Как молитву я шепчу и любя, и презирая.

Я теплым солнышком нагрею,
Твою постель к исходу дня,
И ароматом роз повея,
В объятья заключу тебя.

Я постучусь к тебе дождями,
Задую ветрами в окно,
И проберусь под покровами
Июльской ночи сладким сном.

Я буду тихим лунным светом,
Чтоб заблудиться в волосах.
Воруя пряный запах лета,
Приют нашедший на устах.

Каждый день, выходя из дома,
Я встречаю её. Она,
Непреклонна, лжива, сурова,
Безразлична и холодна.
Льстива, пакостна и язвима,
Любит грубость, не любит слез.
И глупа, и несправедлива,
И корысти в ней целый воз.
И никак с ней нельзя не столкнуться,
Не заметить, и не обойти,
И нельзя ее не коснуться
Имя ей – повседневная жизнь

Ночь.Тишина.Я и луна.
Ты там один и я одна.
Передо мной твои глаза
и море, звезды, и луна...
Твой образ вновь передо мной.
Побудь еще чуть-чуть со мной.
Будь ангелом моим в ночи,
будь солнышком, дари лучи.
И лунной ночью, в тишине
ты снова вспомни обо мне...

Политтехнологам дрянным
Не убедить меня,
В том, будто Киев и Москва
Чужие, – не родня.

Готов твердить, как истукан.
Отвечу за слова.
Отец здесь Киев - старикан.
Дочь – красная Москва.

Я знаю, ангелом Москвы
Святой Георгий был.
И, то, что он своим копьем
Дракона погубил.

Что Киев – русских городов
Родителем прослыл,
А душу Киева хранил
Архангел Михаил.

2.
Родился в матушке Москве.
А дом мой – Киев-град.
Имею, я отчизны две,
И этому я рад.

Я помню Чистые пруды...

Мой Бог, душа моя — твоя!
В стволе времён, в ветвях галактик
Блуждать придётся ей, а я —
Пока ношу земные лапти.
Мой Бог, душа — весь мой багаж,
Ей дороги мои дороги,
Когда болит она — кураж
Земных веселий не к порогу,
Не ко двору мне. Вместе с ней
Я ухожу в глухие чащи.
В зелёном мареве ветвей
Палеозоя бедный ящер,
Душа моя, находит след
До логова и там ложится
Реликтом миллионов лет.
Глаз перепончатый слезится.
Я жду, покуда день за днём
Она зализывает раны...

Хочу запомнить эту ночь я навсегда,
Хочу запомнить все в деталях:
Что было в мыслях, на уме,
И что шептал ты тихо мне.
Когда с тобой мы слились воедино,
Мы были целым, ты и я.
Мне говорил ты погодя:
Что любишь сильно ты меня,
Что хочешь быть со мною рядом,
Ласкать меня не только взглядом.
Луны мелькнула тень во мгле,
И скрылась быстро в тишине.
Свидетелем она была тому,
Что я была с тобою наяву.
Но вот и солнышко взошло,
Лучами ласково играя.
И уходить тебе пора...

Ночь – тихий доктор слуха.
На небе рог луны повис.
Почти готов мой экзерсис.
Казалось бы, уж катит пруха.

Нормальное выходит стихо.
Но, тут на морду села муха.
Ее хотел поймать я лихо,
Мне, дураку, хватило духу.

И со всей дури я, – О! Боже,
Ладонью звезданул по роже.
А муха, с чистою душою,
Кружит над пудингом с лапшою.

И сколь за ней я не гонялся
По кухне. Сильно замахался.
Устав, присел, сказавши «Ух!».
Да ну их к черту этих мух.