Всеми

Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.
Мы танцуем.


Ты знаешь,
я с Тобой сейчас
не потому, что хочу
кому-то, что-то доказать
и у кого-то, что-то отнять.
Не потому, что больше жизни
за Тебя заплачу.
Но и не меньше.
Ты должен об этом тоже знать.
Во-первых, Ты мне очень нравишься.
Ну, а во-вторых,
Своим космическим талантом Всеми своими талантами
Ты меня покорил.
И хоть это, как знать,
Возможно, всего на мгновение...

Когда появился поэт в расцвете сил,
возрадовалась Природа (гладкий, бесстрастный шар,
со всеми своими зрелищами – дневными и ночными) и возгласила:
«Он – мой!».
Но тут возвысила голос Душа Человека,
ревнивая, гордая, непримиримая:
«Нет, он мой, только мой!!»
Тогда поэт в расцвете сил встал между ними
и взял их за руки.
И так вот он стоит, сегодня и всегда - слиятель
объединитель, крепко держа их за руки.
И он никогда их не отпустит, пока не примирит,
пока сосем, ликуя, не сольёт их...

Выпиваю из чаши судьбы,
а она по чуть-чуть доливает,
от тумана невольной злобы
мухой сонной по жизни летаю...

Время замерло, скоро рассвет,
в тупике ситуация, просто
я открою в душе шпингалет
и впущу внутрь ветер и звёзды...

Неужели сегодня заря
не поможет в решенье проблемы?
Просто верю, что я не зазря
выпадаю из здешней системы.

Просто верю, надеюсь и жду,
со спокойным лицом самурая,
что со всеми людьми наряду
чашу выпью, что мне наливают...

Когда-то давно жил кореец один.
Весёлым, добрым и ловким он был.
Но мог быть и строгим, бескомпромиссным,
Мог быть непреклонным, резким и быстрым.
Всегда он был честен со всеми вокруг.
Мог сразу сказать, кто – враг, а кто – друг.
И лично счастье не «за оградой».
Жена, сыновья-погодки. Что надо,
Чтоб счастливо встретить старость свою?
Но – он погиб в жестоком бою.
Хоронят жена – мужа, дети – отца.
И кажется, горю не будет конца.
Но, придя в чувство, стали жить дальше.
И...

Опять весна, ведомая чутьём, идёт по следу горечей постыдных.
С тобою вместе, но чего-то ждём, скрывая слезы памятей обидных.
Мы постигаем сущность бытия, твердим о счастье, кутаясь в печали...
А осыпаясь высохшей листвой, к богам взываем, кто всегда молчали...
Опять зима, всё снегом замело, и на душе февральские метели.
В узорах окон вижу на стекле, что не сбылось, когда мы так хотели.
Снежинка ляжет на мою ладонь и нежно тает, умирая слёзно.
Мы потешались чувствами людей, не...

Какой он Питер? Какие там люди?
Во что они верят и как они судят?
Я не со всеми знаком, не все знают меня.
Но я точно могу сказать про себя.

Не от имения богатство моё, а от щедрости,
Не от страха любовь моя, а от верности.
Не для боли сердце моё, а для радости,
Не для золота крест, на груди, а для святости…

Я виновата перед всеми...
Родители...и сыновья...
Боль сжала сердце...Не летела...
Не оправдала... Не смогла...
Душа затравленная самоедством...
Мозг воспаленный тупиком...
Надежды нет...Но есть ведь средство
Помочь себе...и перейти мой Рубикон...

Благодарю тебя Всевышний,
Отобрал моих любимых ты,
Теперь вот осталась одна,
Но при этом всеми любима.

Осень распутница, осень природе и жизни подарена.
Раскричится, рассердится вдруг и утопит в оранжево-желтом...
И в глазах отразится небом лазурным с подпалинами...
Над склоненными ивами, растрепавшими косы тяжелые.

Как сигарой затянется дымом костров с мутной горечью,
И рыдая дождем, под напев аргентинского танго,
Властно выгонит из дому - мать, недовольная дочерью,
В ночь, тоской упоенную - до восторга, до одури странной..

Ну а всласть наигравшись, натешив гордыню тщеславную...

Что им снится, стенам рубленым,
Потолкам, что нас сроднили?
Дом стоит, по-русски убранный
С белой печью посредине.

На окошках капли пара,
Ветер бегает по ставням.
Утром — чай из самовара,
Каравай на стол поставлен.

Свежий хлеб, любимый всеми
Пахнет ветром, житом, зноем.
Кто-то вдруг заходит в сени:
«Распишитесь — заказное!»

Пар у притолки клубится,
Холодком бежит по полу.
Две девчонки, две сестрицы
По утрам уходят в школу.

Вьётся стежка за ограду
Дальше — путь прямой и...