Время неумолимо

Осень память пробудила,
Сердце стало вспоминать:
Как любила, как забыла,
Как влюбилась я опять.

Все прошло, и все осталось
В сердце, в памяти, в душе –
Осень нынче подсказала
Жизни прожитой сюжет.

Погружусь в воспоминанья,
Возвращусь в былое я:
Лета теплого дыханье,
Какофония огня,

Света, ветра и ненастья,
Проторенной целины.
Много горя, много счастья
И желанные плоды.

Дальше, глубже: слезы, счастья –
В памяти водоворот
Осень (сущее напастье)
За собою увлечет…

Осень...

На белой бумаге
Ряды исписанных чернил.
Возможно неизвестный автор
В прошлом кем-то был.
Сейчас это не важно,
Всего лишь обрывки слов,
Но кто за ними стоит,
Ответ пока не готов.

Однажды откроются двери
В эпоху тотальной любви,
И каждый, наверное, сумеет
С достоинством в них войти.
Новое время приходит
Стирая старые рамки,
А за ним и новый восход
Расширит наш горизонт.

Как быстро летит время,
Как мало его ценим,
Как много себя тратим
На мелочь и пустоту...
Земли растворить бремя
Сроднились судьбой с теми,
В ком должное, чтобы дать им
Заботу и теплоту.
Без устали бьёт сердце,
Душа соловьём в клетке,
Запела бы, да неволя
Пленит недоверьем себе,
На страх заперты дверцы
И шепчут марионетки, -
"Такая твоя доля,
Уймись, покорись судьбе."
Мы - дети Творца! Братья!
Пристало ли нам трусить?!
Пристало ли тлеть прахом
В беспечной...

Я должен исчезнуть. В лучах заходящего солнца
лишь фальшь и усталость. Страшит потухающий взгляд.
От дерева жизни отрежет ненужные кольца
вновь Время. Ему не сподручно катиться назад.
Оно, устремившись вперед на своей колеснице,
Бежит, на крутых виражах не щадя никого.
Всё тот же сюжет нескончаемой повести. Лица
меняются только. Уж я персонаж не его.
На сцене не драма, а методы проб и ошибок
И поиск иного для дерева жизни звена,
Поэтому Мир так непрочен, а жалок и хлипок.
Безжалостно...

В пустынном странном граде
Огня столб жарко-жаден.
Застыло небо слепо,
Что птица в темном склепе,

До отвращенья смрадном.
Струится лава гадом –
Достать, обжечь, оплавить
Растерзанную память.

Иссечен мрамор градом.
Стена просела рядом.
Слезой ползет по щелям
Потерянное время.

Как не лечит? -Лечит"
Шепчет в ухо Время.
Надо дескать легче,
Надо современней

Голос ее тихий,
Боль мою баюкал.
Чтобы свилося ЛИХО
На груди гадюкой.

Только что же рвусь я
Бред ее не слушав?
Чтоб канаты грусти
Не стесняли душу

Только мне не легче,
Сквозь зубовный скрежет-
Вечность видно лечит,
А минуты режут

Presto - темп суеты сует,
время пляшет. Стрелок разбег
усмиряю, зимний рассвет
чист и холоден. Синий снег,
фонарей золотой прищур,
кружева ограды чугунной,
доминантой меняют C-dur
на триоли сонаты Лунной.
Провода призывно поют
под фальшивые скрипы качелей
про мирской покой и уют,
про круженье серых метелей...
И в подъездах-кошачьих селеньях,
укрываясь от стылой зимы,
размурлыкались нотой весенней
повелители вольной тьмы.
В подворотню дудит сквозняк,
барабанной дробью...

Томленье духа и желанье плоти сливается в волшебном поцелуе...
Расставить запятые меж словами и точки между выдохом и вдохом,
забыть на время Хроноса проделки, в песках пустыни призрачной кочуя,
и вспомнить золотого меда вкус, стирая грань меж "хорошо" и "плохо".
Не повторять забавы малолетства, и горечь ржавую не пить из мрачных рек,
беречь великое богатство из наследства земных садов, и птичью радость - речь.
Поверить голубой звезде восхода , не повторяя всуе -имярек,
И жить. И петь...

Мы были все время одни,
Без никаких друзей.
Это были лучшие дни
В долгой жизни моей.

Лишь музыка целый день,
Музыка без конца,
А за окном сирень,
И прыгали наши сердца.

И телефон не звонил,
И не гудел самолет,
Мы были все время одни
Без никаких забот.

Светились вдали огни,
Звенела ты, как ручей -
Это были лучшие дни
В долгой жизни моей

Рано для вербы.
А кто же мне скажет когда?
Во время, поздно ли?
Нам не судить, не дозволено,
Даже и в вере.
И мимо идут поезда,
Днями морозными,
И, в болях, ночами солёными.
Колокол бьётся
На грани весеннего дня,
Сколоты грани,
Пространство на кварты размеренно.
В небе взорвётся
Шальная, быть может, звезда,
Душу мне ранит,
Весенним мотивом проверенным.