Времени устал

Мне жаловался тополь на судьбу, тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке и пел свою печальную мольбу…
Он был так рад им встреченной душе, так удержать внимание старался…
Его осипший голос прерывался, как будто говорить не мог уже,
Но стоило мне отойти чуть-чуть, он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым, он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв, что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана...

А раньше и представить было сложно,
Что значит армия, увал, приказ, губа.
Наряд, устав...Зачем все это нужно?
И кто виновен в том,что он попал туда?

Потом все потихоньку стало разъясняться,
Понятны стали смыслы этих слов.
Мы перестали времени бояться,
Мы больше лишь поверили в любовь.

Кто не столкнулся с ожиданием, не знает,
Как медленно порой плывут часы.
Как черепаха, время проползает,
И ты уже не замечаешь никакой красы.

Да что такое год для жизни человека...

Дождь шевелит крыльями,
будто сама душа смеётся.
Громоздкие водостоки,
иерихонскими трубами,
тянутся-льются
к размытому вешнему устью,
где одинокий взгляд
заточен во времени
трёхмерной проекцией света.
Заплывший апрель
переминается
полураздетым
сумраком,
расщепляясь на ветер
и ветреность тротуаров.
Пространство, тающим облаком,
падает
в стекловидные лужи –
тихо, тихо,
будто шепчет в игольное ушко сам Бог;
и дождь, повсеместно,
резонирует
расстроенной арфой...

Серый день перегоняет в камине пламя

И память стелется островами меж нами.

Хронологические линии

пространства и времени параллельны.

Мы пьем из источника сердца время и путь,

Обретая свободу от пут.

Непреходящая боль в сердце

тебе говорит о том, что ты еще жив.

Вдруг встретив тебя,

Я смогу тебя полюбить.

В желтых рощах памяти

Ясные образы зреют, но плодов не дают,

Меру забвения признает память.

Ручьи прорезают камень.

И на какую бы сушу не вступала...

Я за жизнь не цепляюсь давно,
Не бывает до времени смерти.
Буду жить, сколь мне свыше дано,
А помру, вы о том не жалейте.

Жил я всяко, но милостив был,
Ко мне Бог — я упав, поднимался.
И хотя я немало грешил,
Здесь со счастьем своим повстречался.

И успех знал в любви и в труде,
Мёрз в пути, но пройти сумел холод.
Знать хранил, меня ангел везде,
И не знал нищеты я и голод.

И хотя, жизнью бит я и мят,
Но и радостей знал в ней немало.
И открытым остался мой взгляд,
И душа, мир...

Большинство показаний было против него, нес-
мотря на все заверения, свидетели строили ро-
жи, высовывали языки и крутили у висков, пои-
ска оков, (истины), касалось, (казалось), а они
всё улыбались, смеялись в лицо, мол, вешайся,
присяжные,(братия), ещё хуже, у них сознание
уже, присягали и не имели отношение, потому
что были, ограничены, (и не вступали в прения?),
прокурор был зол, требовал вышку, конвойные
дали лишку не разрешали ему сидеть………….
без пол литры не разберёшься...

Я каждый день, в течение года,
Пишу своей любимой письма,
Там вся моя нежность, любовь,чистота,
Хранятся на веточке почтового холста.

Там на пожелтевшем от старости листа,
Память поцелут вечный памятник детства,
Где еще невинной жизнью жили уста,
Ища легкую, волнующую дорогу к сердцу.

Там под орашение ливневого дождя,
Композиция нежная рассветала,
Где ты невинно и трогательно любя,
Первый раз меня поцеловала.

Там самая лучшая во всем свете любовь,
Которая пробуждает...

Не жаль мне, что не болел тобою.
В глаза твои, бездонные смотря,
Я не тонул в счастливом море…
Я не любил тебя, судьбу благодаря.

И хорошо - друг друга мы не знали.
И в сумасшествии тебя я не искал,
Бессонной ночью, в звёздной дали,
Я в честь тебя звезду не называл.

Не жаль, что не встречал рассветы.
О времени и обо всём - не забывал
И не дарил тебе огромные букеты…
Как всё же хорошо, что я тебя не знал.

Не жаль мне, что я не целовал тебя.
С тобой мы, слава богу...

Семьдесят лет назад...
Советский русский солдат!
На Курской дуге показал...
От войны он там не устал.
За землю родную свою
И уничтоженную нацистом семью.
Он немца здесь растерзает...
Его на дуге он сломает!
Шесть тысяч танков сошлись
И многие не разошлись.
Остались на поле гореть...
Танкисты там приняли смерть.
Хоть в технике враг был силён...
Был духа отваги лишен.
Советский солдат как всегда...
Не имел техники сильной тогда.
Грудью дорогу пробивал...
Немца прикладом сбивал...

1
А Троекуров, вновь, по зале,
взад и вперёд ( Во зле! ) ходил...
и песнь свою ( Душа - в аврале! )
насвистывал ( Что было сил! )...,
но..., громче..., чем обыкновенно...,
а между тем, самозабвенно,
в движении бурлил весь дом,
где слуги бегали кругом
и девки суетились, в гаме,
а кучерА, в сарае, в тон,
карету ( Что там, фаэтон! ),
гурьбой, закладывали к драме,
когда Руси неравный брак
на Деву ниспадал, как мрак...
2
В своём обычном состоянии
народ толпился на дворе,
а перед...