Врастать бетон

И те зерна, что в землю посеяны пахарем,
Они всходы дадут и плоды после долгих трудов,
Сорняки же растут без полива и знахаря,
Забивая бурьяном побеги культурных садов.

Средь людей есть колючки и есть гладиолусы,
Мы - растения разные в Божьем цветущем саду,
Бережет садовод семя каждого колоса,
А сорняк и в бетоне проложит себе борозду.

Хоть умны, но дурного не видим мы семени,
И шикарную розу опять обнесли сорняки,
не дано нам понять, не хватает нам времени,
За милейшим...

Всё ложь и яд на дне флакона,
С наклейкой «Жизни элексир».
Всё ложь и из любви дракона,
Взрастила, сущность чёрных дыр.

Всё ложь — стучит пульс барабаном,
И грохот, мысли глушит звук.
Всё ложь — и все живут обманом,
И врёт, мне ритмом сердца стук.

Всё ложь – мне врали добрым взглядом,
В словах, неискренность жилА.
Всё ложь – чужие идут рядом,
И нет, в бетоне стен, тепла.

Всё ложь – во всём стереотипы,
Но в них – лишь копия – клише.
Всё ложь – идиограммы, логотипы,
Соврут...

Всё обманчиво, цвета алого,
В синих реках вен, бежит кровушка.
Как же я устал и усталого,
Обогрей меня, ты свет-солнышко.

По широкой я, иду улице,
Камнем вымощен, тротуар кругом.
По нему бежит, люд волнуется,
Видят цели все, лишь свои на нём.

Все бегут, а я — этим бЕгом,
Не хочу бежать — жить устал бегОм.
Но не спросит мир, нас об этом,
Всё быстрей он мчит, с каждым новым днём.

КрУжит голову, круговертью дел,
Годы опытом, тяжким давят-гнут.
Они голову, белят словно мел...

Душу память не рви,
Дней ушедших картиной.
Моё время любви,
Под бесчувствия льдиной.

Всё как сладостный сон,
Мир разбил пробужденьем.
Твёрдым как стен бетон,
Утра первым мгновеньем.

Сжав виски, их кольнёт,
Тяжесть муки похмелья.
Во рту сухость и пот,
Плод ночного веселья.

Я в бокале вина,
Утопить грусть не смог.
Лишь нашёл в нём у дна,
Укол боли в висок.

В ленте тягостных дней,
Много твёрдых минут.
В них темнее ночей,
Вечность скорбных секунд.

Душу память не рви...

Одиночество сдавит грудь
Серый дождь за окном бездушен.
И нет силы моей согнуть:
вектор времени не порушен.

А вчера еще плыл закат
по волнам в голубом просторе.
Белый лайнер вернул назад
в склеп бетонный с галдящем роем.

Одиночество, жить бы врозь,
и вокруг у людей улыбки.
Осень золота дарит горсть
Притворяясь сказочной рыбкой.

Но все кончилось, все прошло…
Звонкий смех детворы в прибое.
И укрывшись зонтом в пальто
я вливаюсь в людское море.

И опять 200 дней темно,
давит...

В горле ком, на щёчках сырость.
Тело юное дрожит.
Счастье хрупкое разбилось
О бетон дорожных плит.

Ускакал дружочек милый,
Про Алёнку позабыл.
Страсть в душе его остыла.
Распалить не хватит сил.

Нет ни радости, ни смысла
Жить под небом голубым.
В голове мелькают мысли
О жестокости судьбы.

Разлюбил Орешкин Вася,
Принц соседнего двора.
Он большой. В четвёртом классе.
Он с ровесницей, Настасьей
Ходит с самого утра.

«Да, жизнь – всего лишь сон, должны мы понимать.
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир – только сон… А я-то думал – явь.
Я думал – это жизнь, а это снится»
(Ки-но Цураюки)

Руки распахнуты в белые крылья.
Из-под привычных терновых шипов
плавно взлетаю над серою пылью
тесно зажатых бетонных кубов.

Над перелесками, над перекатом
бархатных спин изумрудных холмов…
И над полями с оврагом покатым,
с тёмными пятнами старых домов…

Солнце садится в алмазные брызги...

Под ногами земля горит,
Хотя пламени нет огня.
Подо мной бетон серых плит,
Что же жжёт каждый шаг меня?

Время сна позади, пора,
Жить реальностью начинать.
В завтра в сон я ушёл вчера,
Но в сегодня с утра опять.

А я душу во сне обжёг,
И страдает во мне она.
И я вял, а к таким мир строг,
Жизнь проблемами их полна.

Смысла я перешёл предел,
Но его в жизни не сыскал.
Может быть просто не сумел,
Разглядеть, был во мне он мал.

И горит, отчего не знамо,
Подо мною земная твердь...

По полю гуляют дубы и берёзы,
А в рощах небесных растут облака.
Сервант белокрылый работает носом –
Из тонких деталей он лепит макак.

Вещает торшер о налогах и сборах.
Он хочет быть избран фонарным столбом.
Хрустальные вазы едят мухоморов.
А пьяные тапки храпят под холмом.

Подушка рисует солёные звуки.
Не едет рояль, так как сломан карась.
Гора приуныла, зевает от скуки,
Но очень внимательно слушает грязь.

А грязь рассуждает о фантиках вкусных
И как их готовить в холодном...

Через будней серый бетон
Пробивается наружу мечта.
У мечты красивый бутон
И четыре хрупких листа.

Дует ветер скучных забот.
Светится тоскливый фонарь.
Дождь тревоги медленно льёт.
Но цветёт прекрасный бунтарь.

Расцветает ярко цветок.
Смело тянет вверх лепестки.
Мир к нему суров и жесток.
Опыт давит словно тиски.

Всё равно живёт и растёт
И стремится к солнечным дням.
И однажды он достигнет высот
Недоступных логики пням.