Вращаться

Посвящается моему другу А. С.,
чьи переживания тронули
меня до глубины души.

Заложник горя.
Он стал заложником горя,
Себе беду придумал сам,
Погряз в проблемном море,
От дури этой пьян.
Зачем ему, скажи на милость,
Придумалось идти на смерть.
Как раб несет свою повинность,
А сзади подгоняет плеть.
В кровь со страхом льется деготь,
Его уносят вихри прочь,
Не в силах уж никто помочь,
Вонзился в плоть дьявольский коготь.
И он сорвался вниз с обрыва,
Себя не помня в этот миг...

Я шагал тяжело по сырому асфальту,
и планету вращая на шаг каждый раз,
рассчитал, может, верно, но знаю, на Мальту
попаду через год, коль не сдохну сейчас.
Я зачах без тебя, словно путник в пустыне,
ну, а ты загораешь, лелеешь себя,
может в Андах умру, околею, остыну,
только ты не узнаешь, конечно, и зря,
потому, что нет в жизни моей выше цели,
и мечты нет красивее - видеть, любить,
и влачу по асфальту я бренное тело,
а душа, там, на Мальте, с тобой говорит.

Хотел бы я представить себе Истину?
Где образ взять? Из памяти моей?
Куда бы ликом взора я не кинул,
Одни лишь отпечатки от идей.

Тогда пойду другим путем -путем творения,
Я помню следа творчества печать.
И проплывут передо мной стихотворения,
Которых мне еще и не начать.

А Истину представлю - познания плодами,
Познаньями добра и зла и сути всех вещей.
И хоть светила и вращаются веками,
Бессмертен только сказочный кащей.

Теперь плоды я наделю телами,
И первый плод я назову...

Свежеет... Ветер в парус. Добавляя горечи,
слеза упала на язык, иль из волны моская соль?
Плевать на все морским богам, не зная горя чьи,
гонцы бегут к брегам, где ждет меня в слезах моя Ассоль.

Изодраны в лохмотья паруса и тянется
Рукою шкипер, из петли на рее,- указать нам путь.
Штурвал вращая, босоногий юнга пялится
своей судьбине в пасть... увы, ему уже не отвернуть.

Дырявые ботфорты липкой кровью залиты,
как одиноко из груди торчит кинжала рукоять.
Да, он был прав - она...

Поднимаю веки, в глазах темнота,
В голове сумбур, а в душе пустота.
Ничего больше нет для того, чтобы жить,
И последних надежд обрывается нить.

Я пытаюсь идти - тупики ждут везде,
Я вращаюсь в ужасной, мерзкой среде.
Холодно, страшно мне, жутко, темно,
Обвивает меня чернота пеленой.

Я стараюсь бежать, чтоб пробраться на свет,
Но сквозь дикую мглу даже проблеска нет,
И я падаю в пропасть, где нет ничего,
Только кругом идет голова от всего.

В дрожь бросает от призрачных влажных...

Что скрыто за пределами научного признанья?
Наука не открыла, значит нету ничего?
День завтрашний таит в себе неведомого тайны,
А где оно сегодня? Разве нет ещё его?

До эры микроскопа мы не знали микромира,
В незнаньи он прекрасно и без нас существовал,
А волны вездесущего незримого эфира?!
За год и сам открывший ничего о них не знал.

Удобно жить в неверии, не нужно напрягаться,
И тезис "быть не может" легче лёгкого твердить,
Со временем, как правило, всё может оказаться,
Что это...

От "А" до "Я" - в котомке Книгоноши,
не коробейник, торговаться неуместно.
Не делит мир на гадких и хороших,
под Солнцем есть золе с алмазом место.
Бродить ли, бредить, пить ли в баре бренди,
глотать земную пыль, давать обеты -
не больше в этом смысла, мой эффенди,
чем в киевской поджаристой котлете.
На первый взгляд -бессмыслица. Ваш хаос-
близнец с моим придуманным порядком.
Мечта и нищета, как белый парус
листа с шифровкой жизни из тетрадки.
Вращаются ритмично две планеты...

Как-то вечером ярко-летним
Наблюдала я чудеса:
Как собака в тарзанку влезла
И летала, как стрекоза.
Сколько радости и задора
Было в этой собачьей душе!
Не могла оторвать я взора
И стоять устала уже.
А она все крутила веревку
И вращала глазами в такт.
Я подумала: было б здорово
Хоть разок покататься так!

Плотность 1000 гц - роза красная,
Марс стучит дирижерской железкой,
Хор настроен, погода прекрасная,
Джин в бутылке, колбаска в нарезке.
Влево, вправо - вращайся, колесико,
пропускай переломы, апатии,
строй надежды и радости мостики
от любви до взаимной симпатии.
Запевала (бывалый подсолнух),
желтым глазом мигнул дирижеру,
мол, готов, в песнопениях вольных
славить Солнце. И...грянули хором!
Джин со страху метался в бутылке,
позабыв волшебства откровенья.
-Слышь, Хоттабыч, не бейся...

Подкралось утро,

серой кошкой,

и улеглося на порог.

Седой туман

глядит в окошко,

мерцая,

в сеточке дорог.

Висит

насыщенная влажность,

на тонких

ниточках дождя.

В неярком свете,

тихо, Cтранность,

рисует,

Нереальность дня.

Черты и контуры,

меняясь,

усердно,

что-то создают...

И, Новый Сон,

в витке,

вращаясь,

Как-будто, ЯВЬ,

РОЖДАЕТ....

ТУТ !....