Врач

Гляжу на звезды сидя на балконе
Пытаюсь их пересчитать
Чтоб после завтрака в деревне
С утра пойти зарифмовать.

А в голову такое прет
Что не откроешься врачу
Быть может я уже поэт
Вот, вот признанье получу?

Комната. Зима. Вечер.
У окна - молодой человек.
Смотрит. Как мягко светит
Фонарь. И как серебрится снег.
Вдохновенно: "Был вечер чудный...".
Посильней подбирает слова.
Восхищаясь обыденным в будни,
Пусть и в самый канун рождества.
Вдруг звонок. Телефон. Отвечает.
То давнишний студенческий друг.
Волшебство за окном исчезает...
В темноте только матовый круг…
"О, привет! Как живешь?" - "Да, не очень.
Позвоночник. Кровать. Скукота..."
(Так небрежно - пустяк, между прочим).
"Вот звоню...

Бабье лето... Бабы нету...
Вот дожил я до чего -
Ходят рядом бабы где-то,
Мне ж нет дела до того!

А за Бабьим этим летом
Осень стылая грядёт.
Вопреки врачей советам
Грусть-тоска меня грызёт.

Так пойдёт и дальше дело
До весны мне не дожить,
Надо срочно бабье тело
С организмом подружить!

А не то зимой холодной
Не комфортно будет спать.
Толи дело с бабой знойной
На перинах зимовать.

Тут тебе и роскошь тела
И обед всегда готов,
Ну,а коль осточертела,
Прыг с перин и был...

Ты гораздо дороже любимой,
Звать тебя — продуктивный психоз,
Надоели вьюжные зимы,
Я стихи, как анамнез принес.


Прочитай, оцени и посмейся,
Прошурши загорелым листом,
Это льется во'рона песня,
Осененная красным крестом.


Ты присядешь рядом на кресло,
Как и я чуть-чуть погрустишь,
Нам с тобою так интересно,
Наблюдать за срыванием «крыш».


Начался сезон обострений,
Режут вены и пишут стихи,
Открывают без дум и сомнений,
Двери клиник с правой ноги.


Ну, а мы — латентные...

Эта боль нестерпима настолько,
что хочется принять обезбаливающее.
Она ноющая и колющая,
на грудь давящая, боль та ещё...
Не помогут врачи и лекарства,
обратись, даже к тайнам знахарства.
Режет скальпелем или бритвой -
обнадёживает только молитва.
Мой Боже! почему в Прошлом
была так беспечна и неосторожна?
Очень хочу надеяться,
что всё во мне переменится.
Душа хочет очиститься и омыться,
от кармических грехов освободиться.
Освободиться от этого плена -
это Огненная Гиенна...

Зашили рот, чтоб замолчал.
Заткнули глотку толстой ватой.
Он медицину обличал,
всё находил, кто – виноватый.

Они живут, а он – гниёт,
уж к телу подступило тленье.
Наука движется вперёд,
своё в науке песнопенье.

Сам виноват, врачи твердят,
а за ошибку – и расплата,
и в рясе (батюшке – до пят),
отец поёт витиевато.

Кадилом машет, я стою,
свечу держу, горит без воска,
и все застыли, как в строю,
свеча для смерти – папироска.

Песок, песок, кругом – песок,
в молчании – правда...

Порою возвращаюсь я в своих воспоминаниях
В тот мир, что сказкой полнился и верил в чудеса,
Где было удивление, восторг миропознания,
Игрушки, куклы, бантики и длинная коса.

В секунду становилась я принцессой, феей, бабочкой,
Певицей, балериною, учителем, врачом,
Гимнасткой, фигуристкою, снежинкой, Красной Шапочкой,
Луной, вселенной, звёздами и солнечным лучом.

Съедобно-несъедобное, колечко, салки, классики,
Турник, коньки, веревочка, бояре, городки,
Ледянки, фанты, шахматы...

В трубу, облака как постаменты, плывут,
получают свои дивиденды, или теряют?
хотел стать, нога провалилась опять, по-
стояльцы гонят, «рано ещё тебе», пойди
(погуляй-нагуляй), голод-аппетит, друг
проплыл мимо (не убит?), (погиб он ра-
ньше), сорока дней не прошло, фальши
не терял - не терпел, лоб - в лоб, перелом
костей таза, глаз вывалился, внутричере-
пное давление, (зараза), дивился, что вы-
жил, врачи, давно убеждали, что не жи-
лец, зря, ещё не настал...его ......

Света приходит к бывшей свекрови,
давит ей сок из тёртой моркови,
супчиком кормит, таблетки даёт…
Только свекровь её не узнаёт…
Больше того, проявляет характер:
не позволяет касаться кровати,
машет руками, кричит на весь дом…
Ставят врачи ей «Сенильный синдром»…

«Видно, судьба мне досталась такая…» -
Думает Света, пелёнки стирая. -
«Витя внезапно из жизни ушёл.
Стрелочку он на меня перевёл…
Что ж тут поделаешь?.. Я не в обиде.
Справлюсь я!.. Ты не волнуйся там, Витя!..
Мама в...

Ну, как не пойти?
Хэллоуин-пати!
Не Рио, но, кстати,
Почти!

Отделен, нелюдим, как башня,
Дом посреди пятиэтажек.
Сперва НИИ, потом архив,
Затем пошло - ни мёртв, ни жив:
Аренды - там бордель, тут офис,
И слухи каждый год о сносе.
Был за копейки снят этаж,
Чтоб на ночь замутить шабаш,
Не обесточенный, но верхний,
Народ халяве свято верен.
Гоняли клининг в хвост и в гриву.
Жми кнопку "сделать нам красиво"!

Из курток и пуховиков,
За исключеньем мужиков,
Повылезла
Бразилия...