Впотьмах

Бог был милостив к нам: преподал нам уроки.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною...

Независимость от свободы – есть любовь.
Беспричинность всех причин – это ты.
И громадой нетронутой вскинут на чашу весов
Творческий дух несовершенства, где я святым
Орудием сердца вытачиваю произведения,
Что за тобою бредут впотьмах, как во смертной глуши,
Где я сколачиваю разобщенные звенья
Творческого несовершенства своей души.
Независимость от свободы, мне, как сахар,
Когда несвободен тобою, когда от тебя не на шаг,
Знаешь, этому блеклому почерку хватит и взмаха
Хилой строфы...

Мы повторяемся: в движениях и снах,
В своём стремлении добраться до истоков,
В способности средь дня бродить впотьмах
И верить в новоявленных пророков.

Мы повторяемся: в любви к своим мечтам,
В красивых жестах и скупых ремарках.
Однообразие крадётся по пятам –
Нас, отражая в праздничных подарках.

Привычка, проникая льдом в стакан –
Снижает градус, ослабляя пламя,
(На лёгкий бриз снисходит ураган)
И белое выбрасывает знамя.

Я - хозяйка в тесном доме,
Но живу впотьмах,
Пахарь-Свет зерно уронит
На моих полях

В дальних рощах пусто, голо,
Мокнет лист на пне,
Зимний гость, седой Никола
На пути ко мне.

Стукнув ставнем, вровень станет
Страстотерпный лик,
И приветливо заглянет
лубяной старик,

вдруг пахнет коровьим летом
из земных хором,
и зальется белым светом
потеплевший дом…


Обмелели норы рачьи,
Камушки на дне,
Рыбий царь, кряжистый Лаче
Машет гривой мне,

"Дочерей моих и деток,
Парень, не...

Сидя на камнях, хочу с тобой
Наблюдать, как рушится мир,
И с наслаждением смотреть
На эмоции жестокие твои.

Ты будешь плакать, и молить о пощаде.
Я буду смеяться над тем, как больно тебе.
Ты будешь плакать, и молить о пощаде,
А я буду смеяться над тем, как больно тебе.

2

Мы нарисуем на облаках
То, чего давно уже нет.
Но всё плохое оставим впотьмах,
Чтоб не заслоняло нам последний свет.
Ты сильно сожмёшь руку мою,
И взглянешь куда-то в глубь меня.
И по этому взгляду я пойму...

Опять шумит весна на этом странном свете.
Кто празднует любовь, а кто скроил саванн.
Мы молимся впотьмах разбитому корыту,
Глядишь, метнет судьба костями в наш карман.

С авоськой по авось ходили босиком мы.
Авось он есть авось, им пуза не набить.
А мир плюет дождем на наши злые рожи
И хочется нам петь, а может просто пить.

Напиться б до умри, с глубокого колодца,
Но воду, как всегда, мы носим решетом.
А молодая кровь, не ведая запрета,
В безоблачную высь, горячим бьет ключом...

Меня насквозь пронзает космическое знание
Космическое пламя свободы ледяной
Мой дух раскрепощает и в небо клином вышибает
Весь опыт эволюции, накопленный за век людской

И как - то очень тихо просторно и пустынно
И дико и безлюдно в свободе неземной

Небеса вне себя от безумия бури
Колдовская гроза распинает огонь
Сквозь нирвану грозы пьяный Бог веки хмурит
Громом мчится по небу криссталический конь

Только шелест странных трав, только крики в подземелье...
Я ищу в впотьмах свой...

Перебирая путь жизненный свой,
Мне представляется шахматный бой.
В жизни моей много схожего с ним.
С вами делюсь размышленьем своим:

Белый король - это, вроде бы, я;
Армия белая, тоже, моя.
Чёрный правитель коварный и злой
Из темноты наблюдает за мной.
Хочет запутать меня, обмануть,
Чтобы на шее петлю затянуть.
Должен признать: я несильный игрок –
Делать ходы помогает мне Бог.
С этой поддержкой я не уязвим.
Но невсегда я советуюсь с Ним.
В том и беда: увлекаюсь порой...

Сибирь - раздольная страна.
И в центре той Сибири
Девчоночка одна росла
Глазенки, как сапфиры

Ей имя было Суламифь,
Но Председатель - гнида:
"Какая, нафиг, Суламифь,
Ты будешь Степанида.

Одна на всех у нас страна,
Равны все поголовно.
И ты не думай, что вольна
Плевать народу в морду.

И, приподняв со стула зад,
Зашедшись от бронхита,
Вручил ей сухо аттестат
На имя Степанида

А в сердце аромат олив
И бьется имя Суламифь.

***

II
А вскоре началась война
Мужчин...

- По виду самый лучший из армян,
/Он с перепугу мне среди полян
Лесных - и вовсе русским показался! /
Да! - генерал известный Баграмян
Ко мне в любви однажды расписался:
"Эх! - говорит. - Люблю таких чертей!"
/ А мы и вправду только из болота... /
За пленного - завидуй смелым, рота! -
Благодарил.
Разведкам всех мастей
Приказ был строгий: "Сцапать языка!"
Все - на болота, шуровали рьяно.
И был язык не пойманным пока -
Грома и стрелы шли от Баграмяна.
... А мы сидим в...