Возвращался

Не надо говорить «Прощай!»,
Ведь расставание не вечность.
Лишь у могилы,невзначай,
Шепни,сорвавшись в бесконечность.

Не надо хоронить любовь,
Она к тебе ещё вернётся,
Как возвращается рассвет
С лучом волнующего солнца.

И после всех ночей утрат
На новый день взгляни с усмешкой.
И ярче,может быть,в стократ
Любовь вернёт тебе блаженство.

Это помнит и каждая хата,
И земли помнит каждый клочок!
Мать тогда провожала солдата:
Возвращайся с победой, сынок!

Но вернулись не все.
Очень много самых лучших
Российских сынов, не нашедши обратной дороги,
Спят в земле без каких-либо снов.

И под Курском, и Сталинградом,
И под снежной холодной Москвой
Прорывались немецкие гады,
Заражая фашистской чумой.

Но не свастика нынче на флаге,
А трёхцветный Российский наш стяг.
Слава этой любви и отваге,
Что жила в наших юных парнях...

..а я оказывается живая
и когда я этому удивляюсь
то всегда радуюсь и смеюсь
и никогда окончательно не проявляюсь
(так хотелось бы иногда) а измысляю
что-нибудь еще удивительнее о жизни

и потрясает разница
между мной и какой-то травинкой
в открытом поле
между мною и львами
между мною и островами
в безвоздушном пространстве
между мною и числами
например тройкой или семеркой

признаюсь имеется такой грех:
я слишком серьезно отношусь к траве
я слишком серьезно отношусь ко львам...

Их первая встреча случилась весной,
Как раз посреди апреля;
Уж видело лето своей синевой
Смотрящее вдаль небо.

Он в парке гулял, размышляя о снах,
Она возвращалась с пары:
Том Блока в непомнящих ласк руках,
И розовый цвет шали...

Пол сердца любви осталось всего
У горестного поэта,
Наполнилась на половину её
Душа лишь благим светом.

Быть целым одним судилось им,
А, значит, они им стали –
Том Блока... коричневый... с золотым,
И розовый цвет шали...

По аллеям гуляет осень,
На столбах многоточье лун....
Лет прошедших многоголосье,
Как холодных губ поцелуй.

Одиноко грустят скамейки,
Под берёзами вдоль пруда
Вы сказали мне: -Сударь, не смейте
Возвращаться опять сюда.

Я брожу по пустым аллеям
Невзирая на Ваш запрет.
Вы, любовью, переболели...
Ну, а я, как видите, нет.

Ты теперь никто, совсем другая.
Опустились уголки у губ.
Хоть душой и сердцем молодая,
Только стали плети вместо рук.

Нищенская средняя зарплата.
Где, к какому месту приложить?
Знаю, что совсем не виновата,
Только как же дальше будешь жить?

То ли безработица достала?
То ли возраст знать себя даёт?
То ли от депрессий ты устала?
Но душа как прежде не поёт.

Целый день в раздумьях и заботах,
Как бы где-то что-нибудь добыть.
Молча возвращаешься с работы,
Думая, а как же завтра...

Где то в полых холмах, у ручья Конокрадов,
Прячет Тайна свои подвенечные платья
От нескромно-колючих завистливых взглядов,
Опасаясь ошибки не меньше заклятья.

Убежавшей невестой, покинувшей ложе
Жениха, не успевшего к сладкой развязке,
Тайна лёгким ознобом струится по коже,
Оставляя как память – чулки и подвязки.

Через табор уснувший, в родную пещеру
Возвращается девственно-юная Тайна.
Но всуе вспоминают её как гетеру,
Фетишисты обиженные неслучайно.

Примеряет красавица в...

Неразгаданной тайной живешь ты во мне.
Я в приметах ищу новоявленный след,
Закрываю глаза, ты приходишь во сне,
Для себя нахожу в этом добрый ответ.

Как бы ни были мы далеко иногда,
Как бы ни были робкими наши мечты,
Но мы рвемся на лоно, где были тогда,
Те места в ожиданье остались пусты.

Тихо жалость в себе, как в мелодии грусть,
Возвращает туда в эти дни, времена.
Я не знаю, когда в этот город вернусь,
Только верю в судьбу, мне поможет она.

Будет все хорошо, будут близко...

Я знаю ты добрый, ты мудрый, ты старший
В сомнениях своих ты до боли уставший.
Я знаю, не веришь, не хочешь, не знаешь,
Тобою взлелеянный мир охраняешь.
С улыбкой чуть грустной, глазами как море
С калиткою в душу на ржавом запоре.
Пришел, как случилось, уйдешь, как сумеешь
Теплом своих рук на минутку согреешь.
Меня потихоньку ко мне возвращаешь,
Покой мой храня, сам себя отвергаешь.
Нужна, не нужна, ни к чему эти речи
От случая встречи до вечной невстречи.
По перышку медленно...

По окну размыло осень,
На часах пробило восемь,
Ты сказала: Одевайся, опоздаем на вокзал.
Я смотрел как бьется муха
В паутине кверху брюхом
Между рамами, тихонько, ее ветер раскачал
Мне хотелось здесь остаться,
Никуда не возвращаться
В паутине безнадежно, одиноко засыпать.
Неужели тридцать восемь,
И моя настала осень,
И совсем уже не страшно в никуда мне опоздать.