Вот и тридцать прожил

Вот были прежде времена,
Когда на десять мужиков
Жена была всего одна.
Не вру, без дураков.
Тогда металась зла
Жены всех мать...
Искала отпущения козла,
Но трудно было угадать.

В наличие есть теща!
Но где же зять?
И вот однажды в роще
Ей удалось застать
(не очень темной ночкой)
На травушке зеленой
ЕГО с своей же дочкой.
И стал он заклейменный...
А вскорости родился сын,
На многих был похожий,
Но пойман-то один!

Уж мужики твердили:
"Ну.зять, пропал!"
Свое же теща пилит...

Вот-вот уйдут последние солдаты -
и День Победы превратится в дату...

Пусть говорят, что мне не враг эстонец...
Но я ведь слышу плачи русских звонниц,
когда в могиле русского солдата
чужие тени роются горбато,
довольные возможностью такою -
лишить его последнего покоя...

Пусть говорят, что вождь у нас толковый...
Но я на фоне громких славословий
(на них у нас правители богаты -
особенно когда такие даты)
не вижу ни желания, ни силы,
чтоб отстоять солдатские могилы.

Вот-вот...

Вот так вот, вжимая в колени голову,
Чтобы уже ни на что не смотреть,
Ни в силах вымолвить ни единого слова,
Периодически пытаюсь не умереть,
Или бывает так что иду по улице,
Шатаясь как пьяная и взор безумный,
Ссутулясь и руки прижав к середине туловища
Потому что же больно чертпобери и трудно
Идти, надо посидеть немножечко,
Выпить кофе, выкурить сигарету,
Мне такое странное вышло лето,
Оно в груди колет и сосет под ложечкой
И все время то расплетает то скрещивает
И...

Вот и счастье - целая жизнь,
Вот и радость - это не боль.
Вот и вера - это судьба,
Всё наверно это любовь!

Вот она теснота тела
Вот они стены из тленьи
Кто знает - о чём Нимфа пела?
Новедь пела всёж от веры!

Что останетса?- Не эти стены
Не черты не даже имя
Тьела словна клетки
Шутовскова маскарада

Можт голас - эхо жизни
Ветром в будущиевонзитса
И роскроет многим веки
Чтобы так неошибитса

Можт голас прошлай жизни
Пронесётса в жизнь млоденца
Не о том ли его крики
Что опять он возродился?

И роскажет и укажет
Что былое не вернётса
Голас Нимфы не обманет
Крик улыбкою прервётса...

Вот стол. Вот бумага. Огарок свечи.
Держу я перо и чернила.
Пишу я поэму про звезды в ночи,
Подписываюсь: «Мила».

Поэму свою я тебе посвящу.
Вновь сердце от боли заноет.
И я заклинаю: «Прости, я прошу!»
Душа убивается, стонет!

Солёные капли мне пальцы вновь жгут.
Дрожат вновь от горя ресницы.
И пальцы стремительно, нервно мнут
Исписанные страницы.

И вот уж давно догорела свеча…
«Поверь, я тогда любила».
Приписка: «Прости, что уже не твоя…»
Подписываюсь: «Мила».

Вот театр....Вот ступени....
Вот занавес....И крики БИС,
Мелькают чьи-то рядом тени,
И шепот "Только ты держись"
Невнятный смех и нервно руки
дрожат скомкав чужой платок,
Предательские сердца стуки,
Увядший сломанный цветок.
бессмысленные фразы брошу,
улыбки, взгляды полон зал,
а я опять слегка тревожно,
и с нетерпеньем жду финал.
Устала???Да!!! я так устала
Играть для вас и жить игрой.
Жила?Cмеялась? НЕТ!!!Играла!!!
наедине и то с собой....
А завтра снова Театр жизни,
И я опять...

Вот и ушел Фернан,
Все – его больше нет
Он – дальний свет Плеяд
Я – мертвый лунный свет
Он – впереди в гробу
Я – сквозь туман за ним
Сей катафалк – ему,
Мне – миражи пустынь
Впереди – белый конь, как тень,
Позади – я дрожу в слезах
Вот – даже ветру лень
Жить у меня в цветах

Знаешь, будь я – благой Господь
Мне – со стыда сгореть
Потому что есть только дождь,
Потому что Фернана нет

Здесь – в полусне Париж
И первый луч зари
Ночь облетает с крыш
И улетит в Берлин
Ты… Ты не...

Вот те народы, которых оставил
Для искушения Израильтян
Бог Иегова, здесь список представлен
От Хананеев до Филистимлян.

Сделал он так для того, чтобы знали,
Как воевать и учились войне
Те из потомков, что не воевали
По малолетству и прочей вине.

Всем Хананеям и всем Сидонянам
Разве что от восхищенья визжать -
Участь отвёл им Господь: пробным камнем
Быть для евреев и их искушать.

Те в искушении поднаторели
И к дочерям допускали в свой дом.
У Иеговы за это евреи
Были, как с...

Вот старинною тропою
Ехал ратник с тетивою,
Зайца он хотел набить,
Чтоб к обеду подсобить...

Делать нечего , был полдень ,
А у зайцев был уж полдник,
Зайцы рано бишь встают ,
Бить стрелою не дают ...

А бежала там Ульяна ,
Та с утра была чуть пьяна -
Так мелькал платок в кустах,
Думал заяц и вот - Ах!

Ратник стрелу запустил-
В изумлении застыл ...
Он божится и крестится
И трясётся что есть сил ...

"Свят и свят", - твердит одно,
"Ехал только на гумно ,
Зайцев только...