Воротить

Мёд в чашке чая.
В меде-ложка дёгтя.
Деготь-на воротах

Вишневые розги по спине, Брута, (потом мет-
лой), пой да пой, псалмы, восхваляй Господа.
Звонкий семинарский колокол у ворот монасты-
ря. «А я грамматик, а я ритор, а я философ, а я
богослов»-кричала братия вся, бурсаки, кто на
что горазд, ещё с пелёнок, (воробьёнок, чилик-
нувший в кармане, о себе и о своей маме). «Бе-
ри на пробу целой горстью, ох не унести кости,
бублики, маковники, вертычки, буханци, калачи,
булочки, ватрушки, гарбузные семечки, плюшки).
Панночка верхом на...

В краях – где только снег и только сны,
где горизонта свет - до белизны,
торосов заточённые зубцы,
живёт Любовь, а с нею – мертвецы.

Горит на ней парчовый сарафан,
в кокошнике блистает брильянт,
а ледяной дворец - и строг, и прям,
на костяных воротах – алый бант.

А мертвецы – красавцы, каждый – франт,
следят, чтоб не тускнел тот брильянт,
чтобы Любовь сидела молода,
а больше всех любила холода.

Заказан путь в те белые края,
усеянный костями смельчаков,
которые дерзнули видно...

1
А вот теперь-то, Мой Читатель,
я, позволения попросив
( хоть и труда сего, создатель ),
суть объясню, в Стихах излив…-
и то, для тех, кто нить сюжета,
забыл давно ( О…, жизни Лета*! ),
а может, и совсем не знал,
презрев А.С. оригинал…
Но к обстоятельствам ( по теме )
вернуться если, повесть чтя,
то рассказать, пора, не льстя,
о главной, в общем-то, дилемме,
Дубровский - в коей - в меру сил -
себя - в француза превратил…

* - Лета - ударение на первом слоге, ибо
речь о реке...

Спи, мой хороший. Не думай пока ни о чём.
Пусть этот мир не таким настоящим приснится.
Пусть в твоих снах появляются белые птицы,
Солнечный зайчик, живущий у нас за окном.

Пусть всякий раз эти сладкие сны стережёт
От вездесущих проблем и невзгод плодородных –
Сказочный рыцарь отчаянный и благородный,
Гордо стоящий на страже вселенских ворот.

Пусть в твоей маленькой радостной чудо-стране
Каждую ночь будет рядышком добрая фея,
Что защитит от Горыныча и от Кощея,
И покатает на резвом...

Прекращай мне душу рвать, унылый город,
И прикидываться раненым ягнёнком.
Что ты льёшь свой дождь коньячный мне за ворот,
Слух терзая медяков швыряньем звонким?

Уж не думаешь ли ты, что ты здесь главный?
Я таких, как ты, записывал в трофеи.
Мы с тобою одинаково тщеславны,
Одержимые бредовостью идеи.

Ты собрал всю мерзость у подножья рая,
Даже тех, кто не дождётся с Богом встречи.
Я, как прежде, в строчки рифмы собираю,
Глупо веря в то, что рифма всё же лечит.

Так веди меня по...

1.Военно-гламурная армейская форма «от Юдашкина»,
2.Щедро сдобренная сладкими грёзами «от Сердюкова»:
3.При минус сорока, зимой за полярным кругом -
4.Капюшон вместо тёплого ворота, стрёмный бушлатик,
5.Ботинки на тоненькой стельке, карман на липучках.
6.Не хватает, пожалуй, только стразов на рукаве!

7.Пустые головы! Армия – это не Алла Пугачёва,
8.Разъезжающая в шикарном лимузине по Москве... :)))

Сначала я думал, а потом делал вид, и наоборот,
ворот, поворот, лебёдка, (аргумент), расширение-
сжатие вселенной, (возвращение времени вспять,
оказалось ошибкой) опять и шибко не тужим, воз-
врат невозможен и ложен посыл в никуда, тогда
всё начнётся и в небо взовьётся идеи последней
вершина, рассыплется, так, не взлетев, опрелость
теорий, исканий, лжезнаний, великий предел

Когда за день окончены дела,
В осенний оголенный хмурый вечер
Мохеровую шаль, одев на плечи
Согреться капелькой из лет тепла.

Взглянуть сейчас в потрёпанный дневник
С наивной в розовых цветах обложкой
И задержать совсем уж на немножко
Тот, счастья пролетевший яркий миг.

И снова на сукне лежит тетрадь
Знакомый подчерк пляшет на странице
И стаей разноперой, быстрой птицей
Желание у чувства полетать.

А в тишине, спешащего поспать,
Слышны шаги последнего трамвая
И многие...

Не в день Суда, как сношенную ризу,
Выносишь из души забытый хлам
Так, словно кто-то — сверху или снизу —
Заставил всё делить напополам,
Большое — резать, а кривое — править,
И быть довольным сделанным вполне.
Раз так, рискни тот хлам со мной оставить,
Быть может, это всё знакомо мне.

Тебе, кто отсекает так жестоко,
Оставшись без поддержки на бегу,
Когда-то в мире станет одиноко,
Как будто на пустынном берегу.
От злой догадки, что всё прах и тленность,
Последний крик замолкнет в...