Вороны

Лёгким колокольчиком звенит
Оттепель задорно и знакомо,
И весна на улицу манит
Прочь из надоевшего мне дома!

Посмотри, какая благодать:
На земле не сосчитать проталин!
Как весна журчит, не передать!
И вороны подпевать ей стали!

Солнце гладит синий небосвод
Лучиком оранжевым так нежно...
И, пригретый, дремлет рыжий кот,
Развалясь, на лавочке небрежно...

И коту, конечно, невдомёк,
Как ручьями улицы бежали...
...Возвратиться долго я не мог:
Мартовские лужи...

Наши речи будто речки всё текут.
Раним словом, разрывая боль в лоскут.
Отношенья превращаем в затемнения.
В голове мелькают мысли избавления.

От мечтаний на руках букетик лжи.
От досады забываю, что я жил.
На губах из слов этажное покрытие.
О судьбе былой любви покажет вскрытие.

Грани всех противоречий скомканы.
Доклюют остатки жизни вороны.
Вот и светлая полоска наша праздника
Кончилась, а вслед пришла пора ужастика.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Еврошабаш разгулялся по Киеву,
вороны чёрные кличут беду.
Русь в ожидании Войска Софийного
Молит изгнать эту злую орду.
Эта орда сатанинского семени —
жаждет смертей и крови людской!
Армагеддон Последнего Времени!
Битва за РУСЬ между Светом и Тьмой!
Эти рептилии, злобой водимые,
Русь ненавидят и жаждят войны.
Спустятся с Неба Непобедимые
Воины Света Небесной СТРАНЫ!
Славой Руси Софийного Знамени
Белый Покров над планетой Стоит!
Чёрные Силы — Божественным Пламенем...

Утро посеклось
Ветром с моросью.
Слякотью взялось
Поле с порослью.

Сапоги плюют
Грязью в стороны,
А вокруг снуют
С криком вороны.

Под дождем туман
Кочевряжится,
Мокрый истукан
Злобно скалится.

Дыры глаз глядят
Взором каменным,
Душу бередят
Страхом прадедным.

Темно-бурый цвет
У подножия.
Мох ли, крови след
Пира божия.

Мимо прохожу,
Вслед таращится,
Хоть беды не жду,
А все кажется -

Стоит взор отвесть,
Камень сдвинется,
С грунта...

Я — центральный винтик Весны.
Я на голову-всю
повернутый…
СРЕДИ ЯРКОЙ КАПЕЛЬНОЙ ВОЗНИ...
мчатся дни мои: лебеди… вороны…


И ручьями город хрустит
и по «встречке»
летит-бибикает…

Вот он я. Так казни… иль прости!..
Ты ж вокруг! Ты — Весна Великая.


Пусть!.. занозливые ветра...
Пусть!.. карманы пестрят прорехами...
Только б в жизни всё — "от винта!"

полетело... пошло... поехало...


Знаю, столько на мне вины…
Кровь колотится — злая, зимняя…

Но, прошу… еще поверни...

Монах, и граф, и странник, рыцарь чёрный,
Как Прометей, платя большой ценой,
Переживаю свой удел позорный;
А часовой, надменный и топорный,
Всем говорит, что я - как пёс цепной.

Но слушая его шакальи крики,
Я не могу поднять усталых век;
В моих ногах - железные вериги,
А руки взял себе багровый снег.

Когда б они тогда остановились,
Я мог бы просто умереть от ран,
Я б мог теперь просить христову милость,
А не в плену терпеть нужду и брань.

В бою в меня не попадали стрелы...

Ярким златом Русь прославлена
В спорте именем хоккей.
И команда вновь составлена,
И по матчам всё о-кей.

Пусть умолкнут злые вороны,
И страна благодарит
Славных на четыре стороны
Витязей ледовых битв.

Только жизнь Руси бедовая
Всё окрасит в чёрный цвет.
Все в рванье, и ж… голая,
Но на льду нам равных нет…

Идёшь, кажется к желаемой цели, а уходишь куда-то вдруг в сторону.
Всюду слышно как каркают вороны, удивляет, что всё ещё целый.

Пришел ноябрь, и первые морозы,
Сковали грязь и лужи тонким льдом,
Припорошили инеем березы,
И бомбою разбитый старый дом...

Разбитых пушек ржавые лафеты,
Сгоревшие останки от машин,
И черные деревьев силуэты,
Да стылый ветер иней ворошит...

Такая невеселая картина,
На много километров впереди,
Вороны даже каркают уныло,
Лишь снег на солнце яростно блестит...

Из двадцати осталось только десять,
Усталых и оборванных солдат,
Остановились у костра погреться,
Да...

На четыри все, да на стороны,
Разлетись тоска, разлетись печаль.
И не каркайте, в небе вОроны,
Я дойду в мечту, в горизонтов даль.

Не оплакивай, ты меня дождём,
Небо-небушко — я ещё живой!
Я из казаков — мы в беду поём,
А не нянчимся, с грустью и тоской.

Закручиниться, могут все, но всё ж,
К себе жалостью, жить в беду нельзя.
Ты печаль-тоска, душу мне не трожь,
Тебе грызть её, не позволю я!

На коротеньком, да на поводе,
Держат псов цепных, да душой рабов.
Ну а я в беду, да на...