Волки довольны

На днях мне заменили батарейку.
Со старой стало жить невмоготу.
Я, хоть процесс мне вылился в копейку,
Доволен результатом корректур.

Точнее говорить, что я довольна.
Ведь то, что измерял я - больше нет.
Пусть мне при отрезаньи было больно,
Но мне не жаль затраченных монет.

Одно гнетет меня: размерчик шрама.
И то, что он, пардон, наискосок.
А так, вполне сложившаяся дама,
Вот только выдает меня басок.

И пусть пока не пользуюсь я спросом,
И мужики обходят стороной.
Есть шанс...

Ольгу увлёк сначала шейпинг,
Пробила зал и понесло.
За ссуду выхватила кемпинг
Своим знакомым всем назло.
И покатило, и попёрло,
Кредит не сразу взял за горло,
И рэкет был ещё терпим,
А дух и нрав неукротим.
Подруга Ира помогала
Всем, чем могла и не могла,
Да видно душу там сожгла,
В огне горящего мангала,
Покинув с грешного причала,
Своё прекрасное начало.

49

Как трудно заработать деньги1,
Ещё трудней их удержать,
Бодают нас рога оленьи,
Как в Голливуде учат ржать.
Страна...

Мне любви твоей не надо,
Мне своей любви довольно,
Что шумит во мне как море,
Глубиною поражая.

Юношею безбородым
С места я готов сорваться,
Чтоб вкусить восторги бури
И простором насладиться.

Но коварен вал девятый.
Он грядёт, мечты смывая.
Нет уж мачты надо мною,
В волн пучине пропадаю.

Без надежды и поддержки
На плаву мне не остаться,
Но собрав остаток воли
Повторяю задыхаясь:
Мне любви твоей не надо.
Мне своей любви довольно…

Валерий Белов

Сара, жена Аврамова, родить не могла ему.
Оба довольно старые, видимо, потому.

***
(Вот и окончилась чудная сказка,
Вещее слово, живые ключи,
Где повинуясь волшебной указке
Мчался к любимой дурак на печи.

Меч-кладинец, ты сегодня в ударе,
Сколько слетело голов…
Остановись, пока в сладком дурмане
Не наломали мы дров.

Память, найди мне лазейку как выход
Из подземелья, где воздух глухой,
Где над сокровищем чудище дрыхнет,
Милой моей охраняя покой.

Из раннего...

***
Всё...

Замело леса метелью,
мёртвый волк уснул в земле.
плачет сердце,
бьётся сердце о пришедшей вновь зиме.
И блуждает по проходам
вечной тени мёртвый волк,
Ищет выхода наружу,
только здесь он не найдёт.
На тропе среди зимы
Замело его следы.

Иаков сыновей своих призвал
(Как Ельцин собирал борзую труппу,
Когда роль реформатора играл,
А не смотрел на всех холодным трупом.

Себе ту сходку представляю я:
Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,
Дьячок, Окуля - вот его семья,
Которая стране покажет дулю.)

Сказал Израиль: «Возвещаю вам
Грядущее, его шипы и розы.
Для вас, сыны, несут мои слова
Надежды, обещанья и угрозы.

Предначертанья видеть вы должны,
Чтоб путь судьбы не расходился с вашим.
Сойдитесь в круг Израиля сыны...

Нас скосили. Скосили… Как будто косой –
Не ударив под дых, но подрезав под холки
И… мы падали, кровью мешаясь с росой.
Верно, ангелы только – душою босой,
Не поранившись, могут ступать на осколки.

Только ангелы… Только. И даже они –
Бестелесности коих не знают разъятья –
Не могли уберечь нас и оборонить..
Мы босыми вошли в окаянные дни –
В мир, живущий по подлости и по понятьям.

Одомашненных, вскормленных с детства с руки,
Обеззубевших на человечьем питании –
Нас не волки вели...

ШУТНИК...
Не что беды не предвещало,
Обычный вечер, скукота,
Но в голове заклокотала,
Мыслей ехидных суета.
Я расчехлю свою ракету,
И положу ее на стол,
А сверху положу газету,
Чтобы прикрыть бесстыжий кол.
Ты подойдешь к столу не зная,
Что я решился сотворить,
И в обстоятельства вникая,
Решишься все ж меня спросить:
- Ну что опять мусолит пресса,
Удобно здесь тебе читать?
И ты решишь для интереса,
Листок газетный приподнять.
Чуть сдвинув с места газетенку,
Мой...

В совести ищу я обвинения
Чисты ли мои побуждения
Горестно на сердце довольно
Жить мне тяжело и больно.
Каждый шорох твой и звук ловлю я
Неясным мне звучит упрёком
Душа собою вечно не довольна
И любовь твоя в пути далёком.
Нет примирения, нет приговора
От того и разум бьётся и хлопочет
Горестная чаша залита до упора
Но к устам зовущим снизойти не хочешь!

Сей стих пишу я откровенно,
Чтоб все расставить по местам,
Чтоб молвить четко и, наверно,
Пора свободу дать устам.

Владыку слушал я сегодня.
Пока внимал – все слезы лил.
Он говорил о преисподней,
О силе дьявольской могил.

О том, глаголил он, что благо –
Терпенье – божья благодать,
Что, дескать, не нужна отвага.
(Смеясь, я продолжал рыдать.)

Он повторялся очень часто:
Любовь есть Бог, а Бог – любовь.
(И этой «истиной» ужасной
Он разогрел во мне всю кровь.)

Не пей вино...