Волка-притча

Что ж ты колешь опять,
В сердце боли иголка.
И мне дико кричать,
И выть хочется волком.

Память тьмою обид,
Сердце разбередила.
И в нём рана болит,
И печаль грудь сдавила.

И забыв счастья вкус,
Больше жить не хочу я.
И уставший молюсь,
Богу, сердцем тоскуя.

А моей звезды свет,
Душу колет лучом.
И покоя в ней нет,
И нет счастья ни в чём.

Мир суровый как тать,
Рвёт опять там где тонко.
И мне дико кричать,
И выть хочется волком...
Марковцев Ю.

Я дышал по Фрейду, читал на санскрите,
я рубил рубилом тонкие нити,
мне сказали, что ночь обязательно черным,
я писал ее красным, я горел ее жаром,
обязательно маслом, обязательно алым.

В одночасье мой мир, моя точка отчета,
сократился до паруса нашего флота
я рубил, в исступленье, эти брамсы и стеньги,
я кричал, надрываясь, я был ветром и тенью,
морем, небом, линией горизонта,
скорлупкой в волнах незнакомого Понта.

Капитан учит плавать, матросы вязать канаты,
Не бойся, родная...

Он будто муха в киселе,
Он будто пуля на излёте,
Болеет жалостью к себе
В злом, обывательском болоте.

Но в глубине его, поверь,
Сверкая белыми клыками,
Таится запертый им зверь,
Повелевая его снами.

Боится выпустить его,
Страшась ужасной, дикой силы,
Страдая вечно от того,
А вдруг, ему готовят вилы.

Но ждёт его, тот самый час,
Когда придётся сделать выбор -
Сгноить свой жизненный запас,
Или открыть для зверя выход.

а "танки" теряются в пропасти.
сгорают, опаленные светом.
им крылья бы, Господи, Господи!
но боятся поверить в ЭТО.

Во что? Отвечу, любимые,
в то, что не бесполезно, ветром гонимые!
В то, что женщиной, по прежнему, любимые,
Хоть, скажу, Она, подустала...

Перестаньте быть ребёнками, которые тянутся к мамке.
Она ВАС ВСЕХ ТАК ЛЮБИТ!!!
что вам ещё расти и расти до понимания женской природы.

Славътесь, миротворцы.
мы в вас, Мужчины, всё ещё верим.

Летел стрелой, собрав все силы.
Канат, собачий лай, флажки.
Устал, погоня изводила.
Надсадный звук – дудят рожки.

Серел рассвет – все карты путал.
Сейчас он самый страшный враг.
Стучало сердце горькой смутой.
Пред смертью всякий сир и наг.

Как гибкий прут, тоска хлестала.
Ругнулся сухо карабин…
Ждет за оврагом волчья стая,
А он один, опять один.

Сапогом втоптали в снег,
Черный снег, кровью выжженный,
Жуй студеное, перемалывай
Глоткой сдавленной.
Я униженный
Травлей подлою,
Спину гнуть под облавою
Не привыкший,
Воем ярым
Взвею к лесу духом гордым.
Я свободный, что ж ты жмешь,
Что ж ты скалишься,
Человечья шкура пыльная,
Сети я твои прогрызу душой
Вольных рощ,
Ветров сытых.
Ты останешься
Во сырой земле
Гнилью, плесенью,
Я ж пойду гулять
В кроны дикие,
Хоть скрути меня, я в заломах весь
Вырвусь песнею
На природу...

Ну, вот и логово мое уж не мое.
Его покинул сам и в этом каюсь.
Но каждый раз к нему я возвращаюсь
Когда хочу почувствовать Её.

ЯКОВ ЕСЕПКИН

БЕГУЩИЕ ОТ ВОЛКОВ


• «Десятилетия в России не было великих поэтов. Один появился и его стали толпой убивать.»
Е. Парницкий

I

Серебритесь еще, зеркала,
На камеях всечервных точитесь,
Нощь ли, смерть погостить забрела,
Хоть у шелка тлеенью учитесь.

Как узнать одиноких певцов,
Сотемнили их фурии ль туне,
А и сами теней и венцов
Мы не имем о чермном июне.

Ах, не плачьте, не плачьте в пустых
Теремах Береники и Эты,
Лишь отроцев и можно златых
Вить по тусклой...

Сидят бомжи под каждым древом.
Сам бог поляну им накрыл.
И только я гуляю трезвым
Здесь по утрам средь пьяных рыл.

Куда ж убогому податься,
Когда не вышел пятаком.
В прогнившем свете грех слоняться
И притворяться дураком.

А здесь раздолье! травы шепчут,
Щебечут птицы, лес шумит.
Но в нём давно «здоровье лечит»
Асоциальный динамит.

Лес нас простит. Но кто в ответе,
Что так растёт «ненужных» слой?
Ведь в нём сегодня даже дети,
Хоть ты кричи, хоть волком вой.

Последний жаркий день июля
Как будто выполнял свой долг,
Предупреждая: «Дальше – волк
С тёмно-янтарными глазами.
Чтобы они вам ни сказали,
Но в янтаре бликует солнце сентября,
Лишь эти блики правду говорят.
Сравнив моё открытое тепло
С его гипнотизирующим взглядом,
Вы разберётесь, кто крадётся рядом,
Где незаметно кончилась тропа
И что за вкус на высохших губах».