Вне времени

Цвета ржаного хлеба
Штурмует высоты тоска.
Имидж сменило небо,
Молний примерив оскал.

Грома всё громче ругань,
Дожди расслезились окрест.
И охладела округа,
К снам обретя интерес.

Капли, как ноты минора,
Сливаются в музыку луж.
Уснули б Содом и Гоморра
Полным составом всех душ.

Дождь отказался от странствий
И вот перерос в обложной.
Вне времени, в плоти пространства
Свой обретает покой.

Правитель и творец вселенной,
Извечный вездесущий дух
И всемогущий, и бессмертный,
Ты слова первого есть звук.
Твой глас для мысли недоступен.
Для нас Твой опыт многотруден.
Ты неосознанный во всём,
Невидимый и совершенный,
Законодатель неизменный.
Всё сущее в Тебе самом.

Один вне времени, пространства,
Неограниченный ничем
Стоишь на страже постоянства
Всегда, вокруг и насовсем.
Всезнающий и настоящий,
Объемлющий, огнём лучащий,
И людям подаривший вдох.
Твоё явление повсюду...

Пред Тобою, огонь поядающий,
И Твоими святыми чинами
В день Собора Божиих ангелов
Церковь Силы Небесные славит.
***
Век, летящий седмицами дней,
День восьмой, Страшный Суд, претворяет,
Сын грядет во славе Своей,
Посланники волю Божию правят:
Серафимы, Престолы и Власти,
Херувимы, Господства и Силы,
Начала, Архангелы, Ангелы –
От Бога, к спасению мира.
Вне времени, тела, не познаны;
Силой, умом и волею
Веления свыше творящие,
Двери суда отверзающие.
Кто как Бог все воинство Неба...

***
В сей жизни многое
на первый взгляд находится
в престранном неестественном союзе… И

даже в «реальности» самой
нет, может статься, ничего,
помимо, собственно, иллюзии.


***
Ничто не может в этом мире
не подверженным быть тлению совсем:
ни оболочка, ни ядро живого семени…

и вечно же существовать,
лишь разве кроме в человеке каждом
духа его собственного, сущего вне времени.


***
Пожалуй что, даже любой
из хитроумных механизмов
нашего уж высокотехнологического века...

«Любовь выскочила перед нами,
как из-под земли выскакивает убийца в переулке,
и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!»
Михаил Афанасьевич Булгаков


Обжигая свой рот о строку, декламируешь сад.
Твой обещанный лист, как и гвоздь, принесут и с улыбкой оставят,
В них обоих отлита непреложная твердая суть,
В них обоих - петухи прокричали, прокуратор заплакал,
И усталость довеcила время в одолженный путь.
Тьма накрыла Ершалаим, играя бессмертьем...

На ветрах и Витрувиях
Город Петра,
А для вольного ветра
Дворец - конура:
Эрмитажи, паласы, палаццо.

Петропавловка шпилем
Пальпирует сплин,
Карнавальною маской
Торчит равеллин,
Ров застыл,
Как улыбка паяца.



Под Петром не Пегас ли,
Нацеленный в крест?
Полонез пароходов,
Мостов менуэт,
Чайки в вальсе с Невой синеокой...

Вознесенный дыханием
Тысячей вирш,
Город - бал! (Поотстал
Оборванец - Париж).
И любуются баржи барокко...



Русофоб, эпилептик,
Кобель...

Декабрь, друг!
Ты замыкаешь круг.
Твой день, как год
Во временном полете
Не зазывая в гости зимних вьюг.
Который год Вы без меня живете,
Быть может Вы во сне меня зовете
ждете.....
ждете...
А я вне зоны доступа живу.
Мой ветер, передай, ее я жду.
Вот так и ждем,
Так и зовем друг друга
Декабрь друг,
Явилась в гости вьюга
И песню декабря запел поэт
Своих не ждущих, уходящих лет...

Любовь ко мне не признаешь,
Пусть не бывает одиноко,
Но когда станет слишком плохо,
На исповедь в мой дом придешь.

И я приму, как от недуг,
Лекарство принимают залпом,
В смешенье с призрачным азартом,
Тебя я пью, мой враг, мой друг!

Мой на мгновенье, а потом
Чужой совсем, мы все чужие
Друг другу, будут запятые
Еще не раз, мой ход конем

Опять тобой угадан был,
Слова, поступки, размышленья,
Любви не предаешь значенье,
Но хладнокровность не простил.

Соломинкой твою печаль...

Приходит ночь ко мне, рождаются стихи
Не первому тебе, но все же эксклюзивны,
И рифмы не скрипят, и образы легки,
Я напою росой и наклоню рябину.

И будет август чист, и будет воздух свеж,
Совсем полушутя, прижмешь к себе украдкой,
А я пробиться дам ростку былых надежд,
И протяну тебе, как в детстве, шоколадку.

Назвав тебя «своим», воруя пусть у всех,
Вновь потащу к реке, по зарослям черники,
И лучики небес наш разделяют смех,
Натанцевавшись всласть в янтарно-желтых бликах...

Ты хмелеешь буквально от слова,
У меня есть запас до утра.
Всё для пиршества плоти готово,
Нашей взрослости зрелой игра.

Танец медленный томных объятий
Под неоновый блюз и коньяк.
Даже если нам слов и не хватит,
Мы продолжим играться и так.

Нет желаний нескромных в постели,
Нет таких же желаний и вне.
Временной счёт был нами потерян,
И мы оба довольны вполне.

Ночь готова была бесконечно
Продолжаться, но вышел ей срок...
Ты заснула на правом предплечье,
Подведя нашим играм...