Вне кулис

Что-то не так,
Сердечко заныло.
Всё уже было,
Когда-то, но было.

Улыбки и нежность,
слова о любви.
Я верила слепо
в признанья твои.

Все было чудесно,
И ночью и днём.
Мы были вне мира –
И только вдвоём.

Но счастье не долго,
И ты не со мной
Любовь всю и нежность
Ты даришь другой…

И снова всё так,
Сердечко заныло.
Всё уже было,
Когда-то, но было.

давит
одно другое третье
перегружая выше меры
и никому нет дела до того
под каким ты прессом
раздавлен и одинок

/беззащитно…/

брошенный на произвол судьбы
гонимый ветром
пустой полиэтиленовый мешок
вне контроля
среда показывает норов и язык
обнажая несостоятельность
попытки подняться и прийти в себя
когда «я» расплющено механикой

/изъято…/

унижение
за что ж такое
словно целый мир взвален
и прирос к горбу глобус
но даже если рухнешь
то поднимут и заставят
когда сам...

Они сидели на скамейке
Под сенью лип в весеннем парке.
Он целовал ей нежно веки,
Читал сонеты из Петрарки.

Пиджак из чёрного велюра,
Слегка накинутый на плечи.
Она была его Лаурой,
Он был Франческо в этот вечер.

Под покрывалом майской ночи
Восторженно горели взгляды.
Близки их души были очень,
Они легко парили рядом.

И, обо всём забыв на свете,
Забот и дум отбросив бремя,
Они смеялись, словно дети,
Для них остановилось время.

Соприкасаясь головами,
Друг...

Струя воды ласкала обнаженную Венеру,
Хрустальной лавой низвергаясь с высоты.
Гармония – присутствие волшебной меры
В неумолимом притяженьи красоты.

И, как живое изваяние богини
С точеной статью живописных форм,
Под водопадом мокро-золотыми
Змея’ми рук танцует вне всех норм.

Сверкает солнце в облаках,
Скользит по серым крышам,
И в страсти, останавливаясь, дыша,
Тоску с тенями приняли сердца.

Свет, комнату пытаясь осветить из вне,
Встречает силуэты с отображением на стене:
Черты лица размыты, черно-белый вид,
Стекают тени, падают на пол.

Невольный порыв вперед – лица припали к окнам,
Растеклись чернила душ людей по домам,
Света они все хотят, солнце вернуть,
С окон падают тела – летят небеса искать.

Другие идут в глубь, в глубь квартир,
Тьма...

Роскошный день поёт мои напевы…
Весёлым утром я опять в пути.
Со мною как всегда идут три девы,
Чтоб сбить Святого с честного пути.

Три юных грации, беспечные, без дела,
Упруго шествуют, звенят их голоса,
Волнуют взгляд прохожих их Три тела,
И ветер, ветер - треплет волоса!

Смеясь, идём все вместе вдоль залива,
И я, как Бог, веду их в `Край иной`.
Нам плещет море синего отлива,
Поёт волна: `Здесь кончен путь земной!`

Я знаю всё: все времена, все были,
И мой рассказ – о бухтах...

рай сотрясается от счастья...
такого взрыва не было впомине...
отныне всегда так будет...
вихри счастья крутит
и все сильней уносит нас с тобой...
в любовь не падают, и вней не тонут,
в неё уносятся, всё выше и назад не повернуть...
сердце одно на всех в ритме вселенной бьётся
и мы танцуем жизнь смеясь...
я даже прикоснуться к тебе не смею в етом мире...
потому что моя душа с твоей уже навек сплелась...

Настанет ад, когда умрёт любовь,
И мир рекут беспечные народы.
Но об отмщенье пролитая кровь
Воскликнет. И осколки небосвода
Обрушатся под ноги… Океан
Восстанет грозной силою на сушу.
И в каждом слове заключён обман,
И задохнутся ищущие души
Вне Истины… И будут обвинять
Во всех грехах безжалостно друг друга,
На Суд надменные надменных станут звать,
И всяк порок обрядится заслугой,
И с неба будет сыпаться земля…
И близкие друг друга не узнают,
Разъединённые, что стадо...

Он был, как белая ворона,
Родившись с ангельской улыбкой.
И был поставлен вне закона,
Сочтённый адскою ошибкой.
За доброту, ещё младенцем,
В аду чертёнок стал изгоем,
Терпеть не в силах иждивенца
Сам Сатана под зад ногою
Ему влепил, и тот вознёсся
Из пекла прямо в небеса.
Создатель ойкнул: «Чудеса!
Отколь летающие бесы
Взялись в божественном раю?
Позор на голову мою!
Собрать архангелов в Совет,
Послать депешу на тот свет,
Дипломатическую ноту:
Зачем бесовскую босоту
В Эдем...

Кузнец ковал, кузнец ковал
В прямые линии овал,
Трудов своих затраты
Переводя в квадраты.

Спросили люди кузнеца:
- Для сохранения лица,
Подкуй, кузнец, не майся,
Не мерина, так зайца.

Ты нам, кузнец, как на духу,
Подкуй для верности блоху.
Считается, что зря ты
Куёшь свои квадраты.-

И отвечал, смеясь, кузнец:
- Я не жестянщик, а творец.
Мне кони, если честно,
Совсем не интересны.

Я как кузнец, отнюдь, не плох,
Я подковал сто десять блох.
Вон там, у полки дальней...