Вместо мяты бергамот

Кожа, сбросившая июльский загар, ищет грубой ласки в плену трикотажа.
Зимнее солнце, облокотившись о липы, стряхивает с себя новогоднюю пыль.
Настольная лампа вслушивается в шорох изжитых слов на мятой бумажке,
где осколком нежности лучик света скользнул и чернильной кляксой застыл.

Подтаявший городской снег похож на старый пергамент из овечьей шкуры.
Геометрия улиц упирается в тишину долгостроев, как в бёдра карнакских колонн.
Когда находишь только себя, в пустой комнате, судорожно...

Бабье лето осмелело – тучи чёрные встряхнуло.
Солнце рыжее умело, землю лучиком лизнуло.
А вчера, то дождь, то ветер – хулиганили с погодой,
А сегодня бабье лето дышит радостно, свободно!

Осень в золото расшила на берёзках сарафаны.
Клён восторженно, открыто, примеряет медны латы.
Зелена ещё лужайка, пахнет клевером и мятой:
Ты играй душа-тальянка, будет год у нас богатый…

Сентябрь 2013 год.

Избита и раздета, впопыхах, пришла в себя
на локоть оперлась, облокотилась «Случи-
лось, что? И где я находилась?» Себя ощуп-
ала: «Гола? Одежды нет. Я в бане? Посколь-
знулась? Упала и в мозгах, замкнулось и па-
мять всю отшибло? Амнезия?» Подумала.
Глаза открыла. И серый день, и серая стена,
не отбелить, да вот беда, и ужас, страх и по-
дозренье. «Что хочет в «женской» бане, он?
Убить? Я молода. Так жить хочу. И в чём бе-
да? За что? Мне это счастье сверху, знать за-
служила...

Стоит средь цветов телёнок,
Радость в телячьих глазах,
Видать, заплутал спросонок;
Впервые малыш в лугах.
Ромашки, анютины глазки,
Мяты душистая кладь.
Он вдруг окунулся в сказку,
Стараясь её понять.
Смотрел на цветы умильно,
Нюхал один, второй...
Ох, пахло как Русью сильно,
Русью совсем другой.
Забыт им сарай дощатый,
Унылый и грязный двор,
Глиняный дом горбатый,
Старый гнилой забор.
Телёнок взбрыкнул игриво,
Вышел к дороге следком.
Мама встречала красиво;
Лизнула сынка...

Не береди и не буди
блаженство внутреннего строя,
знать, чувствам нашим, не вреди...
О..., как сильнА — до мордобоя ( ! ),
любовь, сошедшая с небес...,
пав в пресловутость бытовухи...,
где, к жизни, гаснет интерес,
чрез случаи, увы..., «мокрухи»!
Но ты, с бренчанием языка,
нутром, опасности не чуя...,
всё норовишь мне мять бока
( Наверно, в жажде поцелуя?! )...,
не понимая — ни шиша...,
во диалектике момента...,
когда душа, кайф сна верша,
в ином сюжете..., нег фрагмента...

За жизнь свою лишь только я в ответе,
В моих грехах я сам в ней виноват.
Их совершал я, как и все, на свете,
Не кум мне ангел, но и чёрт не сват.

Я не святой и ада не исчадье,
Горел, тонул, бывало — был и бит.
Был мят и клят, но знал я тоже счастье,
И миру я душой своей открыт.

Не потерял доверия я к людям,
Хотя и предан ими не раз был.
Их не сужу — пусть совесть в них их судит,
За зло их слов и обвинений пыл.

Беззлобен я, себя и мир прощаю,
И не веду обидам своим счёт.
Но...

Конечно,город не деревня-
Работу здесь всегда найдёшь,
Но в сельской местности,наверно,
От скуки тоже не умрёшь.

Не пей,работай летом в поле,
Не забывай родимый двор,
А не сиди с бутылкой в горе,
Как тот бездельник или вор!

Не мни себя забытым Богом,
Забытым милостью властей,
А упирайся больше рогом
И не надумывай страстей!

Придут к тебе и изобилье
И уважение сельчан,
Кончай-ка пьяное безделье
И жажду мять в дому топчан!

Везде нужны задор и сила
И разум трезвой головы...

Не пугайте неурядицы,
Не пугай спуск крутизной.
Всё пройдёт и жизнь наладится,
Я бывалый — бит судьбой.

Я бывалый, жизнью мятый,
И меня не испугать.
И упав, всегда обратно,
Поднимаюсь я опять.

Далеко мне до заката,
Не пугай боль — буду жить!!!
Помирать мне рановато,
Не порвёшь ты жизни нить!!!

Семь смертей живым не встретить,
А одной не миновать.
Я не трус — и я до смерти,
Не намерен помирать!

Не пугайте неурядицы,
Не пугай спуск крутизной.
Чёрт не сьест — ведь он...

У кого живот, одышка,
Тот - в театр, на вернисаж.
Ну а Машенька вприпрыжку
Понеслась с утра на пляж.

Улыбнулось солнце мило,
Заплескалася вода.
Все на пляже изменилось,
Стало ярче, чем всегда.

Вот мужчин прямые взгляды,
Девушек - наискосок.
Это Машины наряды
Полетели на песок.

Ждали этого момента
Молодежь и старички.
А у лысого доцента
Запотели вдруг очки.

Инженера зашатало,
И дыханье сперло так,
Будто проглотил лекало
И не выплюнет никак.

А строитель, стар и знатен...

На просеке, у треснувшего пня,
В траве играют солнечные блики.
Запястья в красных пятнах у меня
От мятых ягод спелой земляники.

Горячей хвоей пахнет ветерок.
Еловым далям ни конца ни края.
Белеет в пёстром мареве платок:
Проворных коз пастушка охраняет.

А в небе, где ни облака, повис
Соринкой чёрной коршун одинокий...
Уходят козы незаметно вниз,
Теряется платок в густой осоке.