Вкус папирос

В чудо одеянье облачилась осень.
Заплетая в косы ленты неба просинь.
Золотом расшито платье модной павы,
Янтарем сверкает. Очень величава!

И горят багрянцем щеки у прекрасной.
Бусы из рубинов на холсте атласном.
По лесам волною плавно проплывает,
Под собою землю краской заливает.

На болоте осень красила листочки,
И порвала бусы, зацепив кусточком.
Разлетелись градом алые рубины,
На мохнатых кочках улеглись в руины

Бурелома, рядом топи торфяные.
И толкают в воду ветры озорные...

В тихую пору
Вкус горчайшей полыни-
Воздух настоен

Стоит тишина
Ткет паук паутину
В край небосклона

Видеть в сумраке света
Через столетья
Эти гибели сети
Лишь в лихолетья.

*
Не прошу, не плачу...
На душе печаль...
Медный грошик - сдачу
Подарю... Как жаль...

На ладошке влажной
Капельки воды...
Тропы вижу... В каждой
Прошлые следы...

За барханом круглым
Сыплется песок.
Он в мерцанье лунном
Бледен и жесток.

В полуночном пенье
Хищных птиц - тоска.
Пляшут чьи-то тени
Пулей у виска.

Утопают мягко
С каплями крови.
Отворилось завтра
Раною в груди.

Золотые нити
Звезд, зовут к себе.
Милые, простите...
Не судьба, уже...

*

В заунывном...

Бурлит поток, волной вздымая пену,
Кипит, чтоб погружаясь вновь и вновь,
Ты смог изведать жизни цену
И встать над ней себя переборов.

В глубинах мутных ты, купаясь,
Познал коварство всех мастей.
Тоской душевной изнывая,
Спешишь покинуть круг страстей.

Набив оскомину на кислых пересудах,
Сомнений гложущих отраву пережив,
Вкусив предательство за верность и за дружбу,
Ты возвращаешься к себе. Ты еще жив.

Удушье тяжкое оков, снимая,
Ты полной грудью пробуешь вздохнуть.
На...

Одиночество паутиной прозрачной связало

И не видит никто что я в коконе.

Хотя раньше так долго я не молчала

Да и волосы прямые,раньше были локоны.

Я сейчас подобна вкусившему опиат

И вы не понимаете что я вам лгу

Ведь хоть ноги мои рядом с вашими стоят

Сама я не рядом. Только где не пойму.

Я как робот .Отчасти. Отчасти-не робот

Только я совершенно, абсолютно одна

И меня не раздражает ваш глумивый гогот

И я уже даже не влюблена.

Я возращаюсь к СВОИМ...

Увидеть вмиг все краски Мира,
Чтоб каждый день стал Новым Днём,
Тотчас поблекшая картина
Взыграет Солнечным Огнём.

Услышать Песню Поднебесья,
Деревьев шёпот, шорох Трав,
Рёв Водопадов, шум Полесья -
Чрез них весь Мир в себя вобрав.

Ладонью к Звёздам прикоснуться,
Вкус сладкий Ветра ощутить,
С Любовью радостно проснуться,
Всё это значит Есмь, Жить, Быть.

Неведомо, что чувствует француз
В такую ночь, когда по водоёмам,
Наперехлёст, со стереообъемом -
Симфонии на самый разный вкус.

Приёмом, сдутым у Эдит Пиаф -
Задолго до рождения последней -
Являют воды гимн тысячелетний
В котором все «ля муры» и «ай лав».

Иван-царевич - он же и дурак -
Меж крайностями нет противоречий -
Стрелял из лука в тёплый майский вечер
Вполне прицельно, а не абы как.

Не ценишь то, что есть
А потеряешь - больше не найдешь
Получишь ты от друга весть:
"она на свете больше не живет"

Ты просто не успел сказать "люблю"
Ты не пришел когда так нужно было
Не смог спасти единственную, ту,
Которая без памяти тебя любила

Ты вспомнишь вкус ее пьянящих губ
И вспомнишь аромат хмельного тела
Но не узнаешь ты ее сердечных мук
Ты не узнаешь как она тебя хотела

Возможно, принесешь ее любимые цветы
Но не вдохнет она их запах нежный
Оставишь их ты на сухой...

«Вёрст пятнадцать за Малое Бутово
В лес поехать, чтоб мясо испечь?!
Атавизм кулинарный откудова?» -
Возмущалась японская печь.

Неразумие микроволновое!
Куда денешь ты баб-мужиков,
Что на углях грудинки слоновые
Запекали сто тридцать веков?

Тлеет дуб в костерке, иль орешина,
Меж камней зарумянился кус…
Шкура-штора у входа повешена,
Дым пещёры не горек на вкус.

Круг расселся за Малым за Бутовом:
Мясо, угли, трава молода…
Дома - вилки, варилка с компьютером -
А привычку не деть...

Окутан призрачной загадкой
Познания добра и зла
Венец творенья, в неге сладкой
Вкус, плода тленного узнал

И так в Эдеме плодородном
Где почевала благодать
Грех появится ,первородный
И время стало исчезать