Витрина

Обычные ночные фонари,
Бросают свет на яркие витрины.
Пронзая правду городской тоски,
Глядят на нас так робко и невинно.

И ровным слоем этот яркий свет,
Как будто бы играет на ресницах;
И помогает ей найти ответ,
Который она ищет во всех лицах.

Его улыбка, и его глаза,
Никто не сможет с ним уже сравнится,
И вмиг растает на глазах слеза,
Что не успела на душе родиться.

И все её мечтанья об одном,
Быть только в месте, только рядом.
Пусть даже это будет сном,
Где она...

Я больше не знаю, кто я.
Я – странник, заблудший в пустыне.
И имя моё – чужое.
Я как манекен в витрине…

Уныло гляжу на прохожих.
А сердце моё застыло.
Стучи! Что, опять не можешь?..
Ты вспомни, как ты любило!..

От страсти рвалось на части,
и жить так хотелось! Помнишь?
Куда ж ты исчезло, счастье?
Ты мимо теперь проходишь…

А я – одинокий странник,
зашедший в тупик… Что дальше?
Не будет ни слёз, ни паник…
Я – Дух, от всего уставший.

Ответы найти не вышло.
Я больше не знаю...

Я аморален! Ты аморален!
Я аморален! Ты аморален!
Я аморален! Ты аморален!
Это первый и последний план "А"!

2

Разложение общества на да и нет.
Формирование единого класса зомби.
Порцию лжи всем нам на обед
Посылают вновь те, кто одели короны.
Кто одели короны!

3

Уничтожение морали с целью победы.
Словесные битвы ничего не решают.
Берите оружие в руки, люди планеты.
Кто не умирает, тот здесь побеждает.
Тот здесь побеждает!

4

Религия лжёт нам, грехи неотпустимы...

Он страдает,
Потому что видит в человеческом
Только человеческое.
Но ведь должно быть что-то еще?
То, что колышется ветерком
На кончике алого лепестка,
То, что лучом скоротечным
Восхода опаляет скол горизонта,
И на уста
Опадает медом и золотом
Поцелуя любимой.
В его горле ком,
Пульс в его висках
Неровен и остер,
Как стальное жало разлуки.
Он страдает,
Потому что видит в людях
Только людское.
Но ведь должно быть что-то еще?
Немое
И в тоже время во всеуслышание...

Одесса, да, ты прекрасна!
Неоновый свет витрин,
Дома, и аллеи, и парки,
И тысячи разных картин,

И много-много другого
Внимания просит к себе.
И я восхищаюсь тобою!
Прекрасного много в тебе!

Но…знаешь, тут неуютно,
Твой воздух мне чужой.
Так хочется мне побыстрее
Поехать к себе домой!

Там я дышу свободно!
Там – моя жизнь, дом, друзья!
И, знаешь, лишь там могу я
Собой ощутить себя!

Там крылья я расправляю!
Там слышен смех звонкий мой!
А тут я скучаю, Одесса.
Прости...

какой длинный день

незнакомые лица

холод витрин

во мне ночь…дождь…
и все что, когда молчит город…
ко мне музыка сонных витрин
да водное соло…
плачь небес в темном помоле…
свежесть и запах свободы
в холодных устах.

На полоски радужные
Распишусь послеливневым дымом,
Да сырые ручьи пущу буераками,
Мне сегодня неважно
По каким расползаться витринам,
По каким собираться оврагам.

Рассекусь на кривые
Изгибы лиственных злаков,
Да водой родниковой лягу под корень,
Мне сегодня живые
Врезаются запахи плахой,
Мне сегодня ножами по сердцу чешет свобода.

Обольюсь винной кровью
С закатных клинков острокрылых,
Да развешусь в мах ястребиный,
Мне сегодня с тобою
Неважно, идти без оглядки, дышать одной...

Город стекает черной смолой
Под ноги призрачных душ
Снующих в проемах проспектов.
Ночь собирает в стаи дворняг.
Ночь расползается кляксами луж –
Дождь очищает от света
Дешевого лоска.
В каждом движении слышится страх,
Страх нарезает лунную дрожь
В выжженный воздух,
Пропитанный потом денег.
Ночью уже не солжешь
В холодной степи одиночества.
На сцене,
Лишь ты и твое отражение
В мертвых витринах,
А у виска
Волчий оскал фонарей.
Город спадает свинцовой периной
В следы у закрытых...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...