Виноват виноват виноват

Привет, хочу с тобой поговорить
О роли человека в этой жизни
Ей годик, ты смогла её родить
Теперь пропала, что случилось, свистни!

Ведь знаешь, был поверхностно знаком
С тобой, твоей роднёй и остальными
В твоей судьбе лишь только почтальон
Пусть письма без ответа, и чёрт с ними.

Не знаю кто ты есть, и кто есть я
В одном уверен, дети виноваты
Рождённые для радости, тепла
Чтоб путаться в ногах, одни растраты.

Но что поделать, не волнуйся, спи
Пускай любимый твой тебя обнимет...

Лиловеет в траве подорожник,
Скоро грянет ночной полумрак.
В доме рядом чудак и художник
Отмыкает тихонько чердак.
Весь загадочен, лик его светел,
Волшебство у него в рукаве.
Он лиловый оттенок заметил
На вечерней, медовой траве.
Осторожно стряхнёт паутину,
Разомнёт колонковую кисть
И напишет сегодня картину,
Что мечталось за долгую жизнь.
Так и будет.
Сегодня случится,
Отойдут неуспех и тоска.
И лицо его тихо лучится,
Но немеет и медлит рука.
Воспротивился жест озаренью...

В этой осени тишь и покой,
Да не радуют добрые вести.
Что же там происходит с душой,
Почему же она не на месте?
И не то чтобы плохи дела,
Хоть дурная молва не минула.
Как мне женщина мило лгала,
А выходит себя обманула.
Перемелется все.
Не впервой,
Гнать коня, чтоб пружинило стремя,
До последней черты роковой,
Есть заботы пока что и время.
Может в чем-то и сам виноват,
Или женщина та виновата?..
Наплывает багровый закат
Угрожающе,
Грозно,
Космато.
Гулкий высверк метнется...

Имею интерес к тому, что под прилавком,
Но я туда не лез – ни по уму, ни сдуру,
А заглянуть во внутрь мешала рядом давка
И тётя как в атаке закрыла амбразуру.
Я, тётя, не контроль, а просто посетитель,
Как тысячи других ногами топочу.
Не требую, но жду.
Выходит я – проситель,
От этих вящих благ немногого хочу.
Но тётя будто сфинкс окаменела взглядом,
От розовых телес, как в Арктике – мороз.
Я понимаю, нам с ней не ужиться рядом,
И до её вершин, конечно, не дорос.
В её крутых мозгах...

Никто из нас с тобой не виноват,
Никто не виноват, что так всё вышло.
Но не вернуть нам ничего назад,
И плачет сердце в такт дождю на крыше.
И только ты всё можешь изменить,
Простить, понять и всё начать сначала,
И не убить любовь в нас, не убить,
Ведь ты ж всегда — моей быть обещала.

Припев:
Твоя любовь всегда в твоих руках,
Она во всём тебе подвластна,
Будь самой собой,
Дорожи своей судьбой ,
Береги любовь свою и счастье.

Любить всегда, не просто — ох не просто,
Ведь не...

Что же это такое?
Во хмелю голова.
Зябнет тело нагое.
Стынут в горле слова.
Все безумные ласки
тихо канули в ночь.
В угол брошены маски,
и уже не помочь
им спастись от безумья,
источившего яд.
Пробудился Везувий.
Кто из них виноват?
Это страсть виновата!
Окрестившись любовью,
оба были распяты.
Всё закапано кровью.
Блеск влажнеющих глаз
и упругое тело…
Он – хозяин. Он – власть.
И Она так хотела.
- Буду вечно с тобой, -
шепчет он, засыпая.
Ложь гремучей змеёй
вдоль стены...

За часом час, за годом год идём мы по планете.
Мы нашей Родины сыны, большой земли мы дети.
Мы нашей Родины сыны, но мать то нас не любит.
В пучине пагубных невзгод сердца людские губит.

Опять разбился самолёт, погибли люди. Много!
О! Если б знать они могли, куда ведёт дорога.
О! Если б знать они могли, то в отпуск не спешили б.
И в самолет, что жизнь возьмет сесть точно б не решились.

Но вышло всё вот так как есть: власть ищет виноватых.
За смерть людей, так повелось, у нас...

В моих фантазиях вините лишь меня,
Не виноваты ни судьба, ни люди.
В них чувства страстью, мысли опьяня,
Во мне неистовство, безумия разбудят.

Вы все на мир, сквозь мысли пелену,
Сознанья призму, смотрите не зная,
Что вы живёте, жизнь в ума плену,
Что всё не так, а жизнь — илллюзия лишь, майя.*

А что есть что — лишь без ума взгляд видит,
Мысль искажает всё, как мутное стекло.
И взгляд ласкает или ненавидит,
И видим мы, во всём добро иль зло.

И всё окрасим в цвет, что нам по...

Заходила в гости кошка по перилам на балконе,
сокрушалась, что хозяйка её вновь ушла в себя:
сыпет в водку кофе крошки, смотрит на свои ладони
и морзянкой набивает нехорошие слова.

Кошка в том не виновата, виноват один филолог
в кардигане крупной вязки и берете набекрень.
Он принёс букет ромашек, вскользь упомянул Бальзака,
угощался, восторгался тортом и конечно ей,
ей – премилой, серой кошкой.

Серым становился день. Солнце гасло за окошком
и закрыло тихо дверь.

Не спала в часах...

Ну разве виноват я, что родился волком, мама?
Родился на своей земле, в лесу.
А люди... Им всегда чего-то мало...
Я этот крест достойно пронесу.

Ну разве виноват я, что родную волчью стаю
С насиженных сгоняют наших мест?
Вот раньше времена я вспоминаю,
Здесь не было людей совсем в окрест.

На всю округу - только край суровый,
Морозный воздух и глоток луны.
Колючий ветер с привкусом кедровым
И волчьим воем среди тишины.

Я буду драться до последнего, ты знаешь,
Я буду защищать...