Винограда

Незаконченная сказка.

В золочёной колеснице
ехал царь к своей царице.
Вдруг откуда-то из леса
вышла юная принцесса.
Вся в шелках, сияла златом,
нежно так спросила, матом:
" Ты откуда едешь, старый"?
И дыхнула перегаром.
Удивился царь не в меру
на такую вот, химеру.
А девица, видно сразу,
всё ж понравилась, зараза.
Взял её к себе в карету,
дал ей воблу и газету:
"Ты поешь и выпей пива,
будь послушна и учтива".
Наблюдал за ней, довольный
и доехал до Престольной.
Вышла старая...

Двор, увитый виноградом.
За калиткой плещет море.
Этот край назвал я раем,
Но вернусь сюда не скоро.

Каждый вечер на закате
Диск крестился под водою,
Полумесяц плыл рогатый
С незнакомою звездою.

Млечный путь скользил потоком..
Ночь над миром...ночь шикарна...
А на Севере далеком
Ждет девчонка в День Полярный.

Хочешь, ветром прильну к плечам,
Прикоснусь росою к губам,
По спине сбегу холодком,
Упаду в ладонь лепестком.

Хочешь, буду нежней, чем шелк,
Ненасытней, чем юный волк,
Обожгу, как зимой мороз,
Обовью виноградом лоз.

Хочешь, стану хмельней вина,
Фейерверком взорву до дна.
Сквозь эфир мне летит ответ:
"Дни считаю, люблю, привет"

Эх, как весело нынче в растерзанной мною квартире!
На обоях салат, холодильник умылся в вине.
На полу виноград, вся посуда, икра, апельсины...
В общем, всё, что стояло на праздничном нашем столе.

Твой портрет, дорогой, отхлестала букетами роз.
Не смотри на меня своим волчьим прищуренным взглядом!
Заглянула я в зеркало – тут же родился вопрос:
«Чьё лицо, на котором смешались и тушь и помада?»

Вы простите, соседи, за бешенный, дикий мой вой.
Накопилось, не в силах была я нести эту...

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

Я устал быть лишь твоей мечтой,
Я хочу быть частью твоей яви.
Я склоню колени перед той,
Что обнимет крепкими плечами,

Занесет осеннею листвой,
Отогреет теплыми речами...
Я склоню колени пред тобой
Долгими апрельскими ночами.

Ведь ты хочешь быть моей мечтой,
Ведь ты просто грезишь моей явью.
Этот романтический отстой
Повторяет дикое "ай лав ю"

Изо всех щелей. Куда не плюнь -
Всюду однотипные сюжеты.
Черный ворон, словно белый лунь,
Выбирает угол рикошета.


В мгновенье...

Не проси, рассказать ВСЕ о прошлом, дружок...

Круглый глаз свой открыла, подружка - Луна.

Перепутались мысли, как быть, невдомек,

в сердце жар, и умчалися в Небыль, слова.

Пелену опустила рассказчица-ночь,

разукрасила Явь с Небылицей во Тьме.

Я, cама, позабыть то, что было, не прочь.

Убежали года, не вернуться ко мне.

Так зачем ворошить, где и как, и когда,

век другой на дворе, и страна уж не та.

У далекой реки, где-то есть города,

что являются мне в долгом...

Двор итальянский зарос виноградом,
Тенью манит за резною оградой.
Север своё подарил мне сиянье,
Черное море - шторма дыханье.

Парус надежды - Балтийское море,
Белая Русь - горечь неволи.
Средняя Азия - плов и лепешки,
Ну, а Москва - всего понемножку...

Но почему-то мне стал самым близким
Старенький дворик Иерусалимский.
Десять ступенек, сотня ворот,
Сердце от счастья на Яффо поет.

Значит нужны были странствия эти,
Чтобы понять, где твой дом на планете.

- А у нас была коза,
Злые щурила глаза,
Под белыми ресницами,
И била в пол копытцами.


И, разбежавшись сгоряча,
Рогами двигала сплеча!
Забор валился в огород,
Пугая весь честной народ!


Потом съедала всё подряд:
Цветы, редиску, виноград,
Бельё жевала, торопясь,
И за прохожими гналась!


Не стало больше сил терпеть,
Чтоб оградить прохожих впредь –
Пришлось козу нам привязать,
А на калитке написать:

БЕЗ СТУКА К НАМ
ВХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ!
У НАС – СЕРДИТАЯ
К...

Моя хрупкая грудь вздымается
Как поверить, что это не сон?
Боже, как же мне это нравиться:
На моей груди крепко спит он.
Он устал, у мужчины есть слабости
Не обижусь на это ни чуть
Нет пркраснее в мир радости,
Калыбель ему моя грудь.
Я возьму любимого крепче,
Обовью, как лозой виноград
Мне лишь станет от этого легче.
Он уснуть на груди был так рад!
И волос я чувствю запах,
Кое где с пометкой седой.
Нагадали его мне на картах,
Но сейчас он лишь мой, только мой!
А потом, что...