Вилы

БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЭМА. ДИАЛОГ. ЧАСТЬ 9.

Ученик.

Скажи, но что в итоге ждет,
В конце великого ученья?
И кто в успехе превзойдет,
Познав немалое прозренье?
И есть ли те, что в мир иной
Войдут, тщедушные в познаньях,
Не даст им опыт мир земной,
Не извлекут они в страданьях?
Как примет их духовный план,
Когда их качества не зрелы,
Духовный Дом… навеки ль дан
Иль знает скорбные пределы?
И снова падает душа
В объятия сансары вечной,
И снова крутится беспечно
Всегда на кончике ножа...

БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЭМА. ДИАЛОГ. ЧАСТЬ 15.

Ученик.

Но если худо день от дня,
Когда страданья изничтожат,
Могу я проклинать себя…

Учитель.

О том не мысли. Не дай Боже.
Да в том гордыня, милый друг,
Проклятье предпочел молитве…
Таких не надо Богу слуг,
Ты не участник в Божьей битве.
Иди и добирай себя
Развратом, гневом и злословьем,
Бог даст греховное застолье,
Гордыню выбьет без труда.
Придумал проклинать себя…
А если Бог тебя уважит
И так безумного накажет,
Что будешь...

БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЭМА. ДИАЛОГ. ЧАСТЬ 14.

Ученик.

А дни рождения?

Учитель.

Оставь…
Все сводится опять к застолью
И снова будет роль за ролью,
Где роли – там царит печаль…
Ну, что без Бога здесь осилишь?
Что без Отца здесь обретешь?
Для преданных веселье – нож,
Ужель, аскезы в том не примешь?
Иль хочешь восхвалять себя
Чужими льстивыми устами?
Утешен будешь ли дарами,
Их как великое храня?
Не будет ли тебе противно
Свой день задолго воспевать,
К себе почтение желать
И счет...

Я глянул на тебя, украдкой...-
А ты в столовой мыла пол...
И с тряпкой половой, загадкой,
грязь исчезала... Вновь, подол,
твой, задирался, неприлично
( Да при вихляниях задка! )...
А видеть это - необычно,
для малолетки-сопляка,
когда шестнадцать лет - не годы
( Но, для гормонов-то - аврал! ),
к либидо девичьей породы
( Я, по-научному, сказал! )...,
где ты, как мотылёк курносый
( Таких, в природе, правда, нет! ),
явила лик русоволосый
( Как будто бы назло, в сюжет! )...
Наверно...

Пусть мой город немного сер,
Только это не замечаю.
Средь амурских сопок пленён,
По нему я безмерно скучаю.

И напрасно бездомный пёс
Предо мною хвостом виляет,
Средь амурских снегов Душа
По курганским снегам скучает.

Я скучаю без слов твоих,
Без улыбки твоей самой нежной
И без глаз любимых моих,
Я скучаю поверь как прежде.

И в холодных зимних утрах
я мороза не замечаю,
От того что в душе своей,
Сильно сильно по Вам всем скучаю.

/ ироническое /

По полю скачет Конь, виляя задом
и Офицер в доспехах движется вперед,
жизнь Королевы стала сущим адом,
Ладья закрыла и проходу не дает.

А пешки-тараканы скачут по доске,
Король, с досадой, рокировки ждет,
его защита буд-то домик на песке,
на помощь вряд ли кто придет.

Конь на ходу сбивает Офицера с ног,
в прорыв рванулась, с ходу,Королева,
Король спасти её уже никак не мог,
бедняга не сумел заметить пешку слева.

Казалось, все ! Теперь без...

Он был довольно дерзкий.
Сигар дымочек мерзкий.
Стиляга и нахал.

Курил и матерился.
Вокруг он девок вился,
Обманывал и врал.

Но вы же не ведитесь.
Его вы сторонитесь,
Прошу, девчонки, вас.

Хорошего не будет.
Он быстро вас разлюбит,
Он просто ловелас.

Он только слово скажет.
Враньём вас в узел свяжет,
Не сможет бог помочь.

И будете, как в плене.
И болью вас заденет.
Бегите лучше прочь.

Добра не будет, брака.
Плохая передряга.
Запомните одно...

Яков Есепкин

ПОРФИРОВЫЙ ШЕЛК

• «После оглашения конца истории, либо конца литературы возможно появление гениев. Так случилось и с Есепкиным. Далее история, в том числе история литературы развивается по канону: современники убивают пророков.»
И. Осетинский


I

Меловые опять зеркала
Окружили певцов темнооких,
Пепла мало Клааса, зола
Пусть виется меж башен высоких.

Тень Иосифа тронно горит,
Иль вертепы младенцам – подолы,
Аваддон ли звездою сорит,
Гладь сарматские чертят...

Яков Есепкин

ЭЛЕКТРЕ

• «Если на одной чаше весов разместить всё лучшее из Серебряного века, а на другой – книги Есепкина, пребывающего и ныне в глубоком андеграунде, столь чтимые Бродским Цветаева, Мандельштам и иные великолепные составители текстов окажутся едва ли не в безвоздушном эфирном пространстве, на губительной иллюзорной высоте.»
Р. Селехов

I


Се Вифания мертвых святых
Одевает лишь в мрамор столовый,
Се вечерии див золотых:
Шелк и млечность, иль пурпур меловый...

Мой лучший друг ко мне строг,
С рожденья он четвероног,
Хвостом виляет, как его поймаю взгляд.
Он смотрит преданно в глаза,
Как будто хочет мне сказать
На языке, которым люди говорят.

Его понять не мудрено,
Мы дружим с ним давным-давно,
Без слов всё ясно, но я всё же говорю.
И за него, и за себя,
Поглажу за ухом любя,
А рано утром мы пойдём встречать зарю.

Он лапу верную даёт,
Ему не страшен снег и лёд,
Мой друг сумеет защитить меня всегда.
Ну, а пока от крепко спит,
И у него...