Вид

«Моя возлюбленная, ты прекрасна.
О, эти голубиные глаза.
Как стадо коз, сходящих с Галаадской
Горы, твои струятся волоса.

Что стадо выстриженных ярочек с купальни
Прочь выходящих, рот зубов твоих.
Средь них бесплодных нет, у всех повально
По два ягнёнка. Обнажишь на миг

Ты полость рта и сразу станет ясно,
Что кариеса и в помине нет.
Твой облик поместил бы я на пасту
Зубную, дав названье Блендомед.

Любимой губы краше ленты алой,
Уста её оскомину не бьют
Граната слаще, что ни...

«Пришёл я в сад мой, чтобы про запас
С собою взять цветов и благовоний.
Ведь к милой я собрался в поздний час,
А кто меня с цветами остановит?

Набрал я мирры, мёда я вкусил,
Чтоб силы для возлюбленной набраться.
Со мной друзья. Их тоже угостил
Вином в благоухании акаций.

Спиртное запивали молоком
От коз моих, пасущихся средь лилий.
Рекомендую тем, кто незнаком,
Рецепт подобный люди позабыли.

Вино пить с молоком, совсем не блажь,
Возлюбленным особенно полезно
Для смелости...

Наступила летняя пора
и ночами соловьи поют,
на Тамбовщине опять жара,
словно здесь нашла себе приют.

Летний зной измучил стариков,
прячется на речке детвора,
нет на небе туч и облаков,
но царит проклятая жара.

Вдоль дороги пыль столбом стоит,
можно жить лишь ночью, а с утра
у людей весьма унылый вид,
виновата же во всём жара.

И сегодня думается мне:
“Завтра будет хуже, чем вчера,
пышет небо в голубом огне
и жара, жара, жара… ЖАРА”.

Камни. Они холодные такие. Лёд.
Но если красивые, ребенок их обязательно подберёт,
Полюбуется и в ладошке зажмет,
Чтобы снова отправить их в полет.
А может...
Мне в это хочется верить все же...
В карман к себе положит,
Чтоб вытащить снова и любоваться до дрожи
Своей самой большой в мире драгоценностью,
Не думая о жития бренности,
О своей тленности...
Переменно всё...
А камень согреется от ладошки ребячьей.
Потеплеет, но никогда не станет горячим.
В этот момент прячь его
Ото всех...

Горит восток зарёю октября,
шуршит листвою лёгкий ветерок...
Как образ старого богатыря,
пред взором мысленным встаёт пророк.

...Душа скорбит... Молитва в небеса,
как голубицы горький плач, летит:
"Пропала наша прежняя краса...
НавуходоноссОра страшен вид.

Горит Салим разграбленный и в плен
ведут князей Израиля враги...
Господь, Ты сотворил нас, чтобы в тлен
наш город превратился за грехи?..

Творец, мы согрешили, но - прости...
Я буду плакать... Отче, я молю...
О, неужели...

Ольга, что Вы в самом деле?
Или стих мой как клише?
Снова рифмы зазвенели
прямо у меня в душе.

Раньше я писал про море,
про компьютер и про сад,
расскажу теперь про горе-
мычный вид. Ну и про клад.

Бил я раньше свой компьютер
(но поверьте, что слегка)))
а теперь купил я скуттер
и - гоняю дурака.

Ольга, я в одно мгновенье
взял и всё объединил:
ноутбук стал без сомненья
для меня прекрасно мил.

Яблоньки уже пожухли,
но я взял с собой в круиз
яблок целый ящик, в Бруклин...

Здесь воздух как стекло прозрачен
И струною звенит…
И хоть невзрачен вид
Того, что стариною,
Считай, уж сволокло в небытиё –
Как я люблю предание моё!

Его ключи сливаются в истоки
Реки Забвения, где память – островок.
Всё в нём –
Мечты, дерзания, пределы, вехи, сроки…
Наследье прошлого - бессмертия залог.

Свирель Создателя, я верю, не заглушит
Рёв боингов, ведомых на убой.
Века минувшие свою имеют душу,
Как женщины, что брошены тобой.

Я не прошу ничьих советов,
они порою так легки...
Любовь бывает безответной
и я о ней пишу стихи.

Любовь моя так беспредельна,
так сумасбродна и нежна!
Но поздним вечером осенним
со мной грустит одна луна.

Сижу за компом и тоскую
о Неразделенной Любви
и Вику к каждому ревную,
как майской ночью соловьи.

Люблю Любовь, но мне страданья
она добавила опять:
к чему мне это испытанье -
о безответности писать?

Она всё шутит и лукавит,
а у меня душа болит,
Виктория, а может...

Пчёлка села на цветочек,
Чтобы взять пыльцы кусочек.
И нектар его глотнуть.
Нагрузившись - к улью, в путь.

Что взяла, то мёдом станет
Ах, как запах его манит.
Будет пища пчёлкам всем.
Да и я немного съем.

Вкусен мёд и ароматен
И на вид он так приятен.
Вот спасибо пчёлки вам,
Солнцу, лету и цветам.

На ней забавный капюшон,
Но вид её, ой, не смешон.
Она страшней любой из змей
И могут быть очки на ней.
А если встанет, вдруг, на хвост,
Свой, увеличивая рост,
Понять не сложно – хочет в драку,
Идти готовится в атаку.
Боятся все её укуса,
За исключением индуса…