Весьма

Что за погода за окном?!
Ноябрь поспорил с декабрем –
Где осени с зимой граница,
А если ей вдруг измениться…

Вот красота! На лист кленовый,
Как будто солнцем золоченный,
Пуховой шалью снег ложится…
Но на зиму сестрица злится…

«Как мотыльки листва слетает,
Кружит и с ветерком играет,
А тут вдруг снегом все укроет,
Цветной ковер от взоров скроет…»

Вот выпал снег, а лист все кружит,
И снова слякоть, снова лужи,
И баба снежная вся в листьях…
Лишь детвора опять резвится

Где...

О чём-то тихо говорим, о бессловесном,
Укрывшись в сигаретный дым, весьма уместный,
О чём-то искренне молчим, в ночи, друг другу...
Зима бросает нам в окно и в Душу вьюгу...

И отстранённо пьём вино своих молчаний,
Не замечая чьих-то шумных замечаний,
Не придавая им значенья, пусть болтают...
А за окном зима метелями страдает...

И тихо-тихо на Душе, без зимней власти,
Когда молчим, так глубоко молчим, о счастье,
И привкус тёрпкий на губах улыбки, винной...
В окно колотится пурга...

Друг любимый, муж желанный, он же сильный, нежный, славный,
Писк венчальный, крики в спальной – факт любезности земной:
Выйти замуж – быть счастливой, стать кокеткою красивой,
Жизнь завьёт златым ручьём, а Мы же с Вами здесь причём?!

Вот, Катькин муж – он всё в заботе, вечно Главным занятой
И кабнэт в него большой, там имеет всех в работе…
Клавкин – тот от мамы съехал, столь богат, морально зрелый,
Жаль, что чуточку брюхатый, он – творец житейских дел…
А Вероникин – не богат…, он...

Закрывает луну от взора
оставляет внутри свой след.
Серая грусть ночного простора
ни звезд ни фонарей в ней нет.

В ней только холод и забвенье
в ней боль несбывшейся мечты.
Осколки счастья, озаренья
чьи отблески видны из тьмы.

Глаза не видят сквозь завесу
не чувствует себя душа
теряет сердце ритм биения,
блуждает не найдя тебя.

твой след остыл в тумане горьком
мерцают звёзды в далеке
из мёртвых глаз польются слёзы -
умолкнет небо о тебе.

Забвенью ночи...

Однажды сказал Робеспьеру Марат:
-Мы руки в крови замарали,
Француза француз убивает, как брат,
В пылу якобинской морали.

-Ты знаешь, Марат,- Робеспьер говорит, -
Мы просто как малые дети,
В России такое еще предстоит,
Что нашу мораль не заметят.

В России повсюду полно голытьбы,
И публика кормится плохо.
Подайте ослепшему в ходе борьбы
С троцкистско-зиновьевским блоком.

Однажды у Троцкого сперли пенсне,
И Лева писать разучился,
И Сталин стал главный писатель в стране,
И этим...

Стою на страже бдительно, в жару или метель,
Замки мои находятся в порядке.
Я открываюсь силою заслуженных петель,
Входящие играют с миром в прятки.

Смотрюсь весьма внушительно, окована в металл
И мне плевать на сирых и убогих.
Лишь избранных приветствует подъезда пьедестал,
А нищие пусть мокнут у дороги.

Годами, словно памятник, стоял седой швейцар,
Склоняясь пред хозяином в поклоне.
Горой был неприступною. Он был могуч и стар
И выглядел, как воин на иконе.

Путь зла...

Ах, весенние капризы! Небо - как в начале века!
Вьются вьюгой твои косы, я бегу к тебе босой.
А когда твои нарциссы потемнеют и поблекнут -
Ты поставишь свои розы, окроплённые росой.

Боже мой, как ты устала... Паутина в хвойных лапах.
И на клумбах сиротливо, и темно под фонарём.
Но когда с твоих фиалок улетит последний запах -
Я достану георгины, те, что пахнут сентябрём.

Ах, не стоит удивляться, что зима весьма жестоко
Нам оставит только крошки от обильного вчера,
Только стёкла в...

Окошко настежь отворилось…
В него пробился яркий луч
И вдруг оказия случилась –
Спустился с неба сгусток туч…

Он налетел как хищник рьяно…
Да кинул мантию в простор
И жизнь луча предельно явно –
Свой получила приговор…

Засуетившись в размышленьях,
Свет не сбивается с пути,
Весьма, старается в стремленьях –
Воспламеняется в груди…

Иссёкши искру в сердце Яви…
Огнём, раскинувшись, решил
Земные осветить все дали –
И луч надежды подарил…

Окошко настежь отворилось...

Осенним вечером, когда с небес со свистом
Свалились эти альфацентавристы
Или венерцы, или марсиане -
Я преспокойно мылся в русской бане,
И веником зело себя хлестал.
Вдруг - шорохи в предбаннике... Заходят.
Вдвоём ко мне, а третий стал в проходе.
Я - тазом в них, но таз повис в пространстве.
И вот, как был, в намыленном убранстве,
Уж я у них на корабле… Кругом мигает.
С меня водичка мыльная стекает,
А я стою без всяческих надежд,
С семьёю не успевши попрощаться.
А гуманоиды изволят...

Однажды Лебедь, Рак да Щука
Взялись на возе ЧТО-ТО потянуть…
Но, вдруг, оказия – проруха,
В пути движенья – троится путь…

Там, Лебедь – важненькая веха,
В небесьях волен: он отнюдь летать,
Клюнуть солнце (одна – потеха),
До неба (аж!) престольным корнем встать…
Одним крылом достигнуть Света,
Другим – в нём цвет местами поменять,
Что ж будет, впредь, многие лета,
Ежель, природу кницей* подпирать?!

А, Щука ж – вольная царица,
Та – в омут тянет, здешнюю всю Рать
Ублажает...