Вешняя река

Весна еще в снегах-наручниках
Сидит в подвалах февраля,
Но солнца выстроились лучники,
Искрят, балуясь фитиля.

Вот-вот и грохнут пушки вешние,
Разноголосье грянет птиц,
Застынут конные и пешие
От обаянья чаровниц.

У Снежной Бабы, вот же напасти,
К подруге смылся кавалер.
Она от жалости и зависти
Слезами залила партер.

Иду, по этим лужам хлюпая,
Я сам себе - архимандрит,
Душа в сальто под неба куполом
И время юное пленит.

Да, покосили годы зеркало,
Его корю: « Какой...

В даль ушло 8 Марта
впереди апрель и май ...
Половодье Солнца-Фарта
ты азартненько встречай! -

Птичье пенье-озаренье,
дев улыбки, вешний рай ...
Радостно, мой Друг,
встречай! -
Впереди апрель и май ...

Не чурайся же азарта -
вновь придет 8 Марта!
У весны в году свой срок,
есть и радость в ней и прок!

Брошу у обочины авто
И уйду, забыв про все, к березам.
Не увидит кроме них никто
Грусти моей радостные слезы.

Расскажу им про себя, про жизнь,
Про года, которых не заметил.
Закружит березовая высь,
Опьянит свободой вешний ветер.

Терпкого подснежника цветы
Тронут несравненной чистотою.
Где же ты, любимая, где ты?
Так и не увиделись с
тобою.

Милая береза, хороша!
Стройностью девического стана.
Что же ты так маешься, душа,
Отчего ты, сердце,
бьешься странно?

Мы встретились, весна свела нас - там случай пробегал
Зима капелью звонко плача сливала свой оскал
Еще скворцы не прилетели, тепло уже в сердцах
Забыв последние метели, цветы гуляют на лугах


Напрасно демон падшей вьюги затеял холода
Его надменные потуги не стоят лепестка
Так бьётся сердце, лишь весною как колокол звеня
В груди решеткою закован свет вешнего луча


Его невидимая сила пробьется из око
И удержать его не смогут хоть тысяча (петь: тыща) лет снегов
А мы улыбками...

Ты говоришь, что молодость прошла
И отзвенели вешние капели,
Что на висках,как иней седина,
Все песни соловьи уже пропели.

Но оглянись,ты научилась жить
И лишь теперь мечтать ты научилась
И по теченью не желаешь плыть,
И воплотить мечты в жизнь получилось

Ты видела весь мир через экран,
теперь увидела своими ты глазами,
как синий и огромный океан
К твоим ногам ласкается волнами.

Весь мир открыт ,весь мир у твоих ног,
Лишь руку протяни ,возьми что хочешь.
Вторая молодость...

Красавица моя лесная -
Ты словно вешняя заря.
Мурлычешь сказку напевая,
Когда ласкаю я тебя.

Пушистая, густая шубка
Тебя согреет от метель,
А коготки легко и ловко
Поймают мышку на обед.

Ты охраняешь сон мой нежно.
Ты стережешь меня как пес.
Наш дом зима засыпет снежно.
И мы пойдем в заснежный лес.

Пойдем по снегу, оставляя -
Два следа на пути одном.
Два следа- человек и кошка.
Два следа земетет потом.

Никто не скажет где там кошка,
Куда девался человек.
И только...

Наше время. Франкфурт-на-Майне.
Три часа. Ночь. Город спит.
Тишина. Вроде все спокойно.
Только душно. Жара стоит.

Это лето выдалось жарким.
Так уж не было двести лет.
И рассказ этот будет ярким,
Ибо полон он жизненных бед.

Сколько лет город жил спокойно?
Сколько лет он не знал войны…
Все тихо пока. И невольно
Мы уверены, что правы.


ЭПИЗОД 1

Две маленькие девочки лет десяти –
Сара и Майя, и их щенок Джек
Шли на заброшенную ферму и по пути
Смеялись и менялись обертками...

Капнул сок нектаром свежей вишни...
На губах растаял аромат.
Сладкая любовь с кислинкой жизни,
Было это сотни лет назад.

Ветер перемен играет снова,
Вешняя вода вспоила сад.
Изумрудным глазом глянет скоро
Почки распустив, вишнёвый ряд.

В белых кружевах сияет вишня,
Лепесточки веером --в траве..
Ах, любовь была ты сладко-кисла...
Улыбнешься ль ягодками мне...

Да, восславьте когорты Персея!
Пилум брошен, обрублен, а щит
вместе с кистью, уже леденея,
в пыль побоища верно летит.

Прорывая мидян и с наката
подминая атакой луга,
мы прорвались к перилам горбатым,
где молчала в печали река.

Синью заводи темь трепетала,
лишь прощальные стрелы, шурша,
пролетали, а небо взывало
пасть к реке, и глотать, не дыша.

Флавий выскочил также мгновенно,
на откос, на хрипящем коне,
и послушно мы сгрудили пленных
близ воды, подношением войне...

Она больна – и, значит, я беззвучен.
Она полна дыхания – и я,
цветущим изумрудом моря.
Огонь и дерево в костре хрустящих сучьев
так связаны, так слеплены любовью
в горящем браке,
что друг без друга – дым, иль углей прах.

Когда небесным лаком
красит дождь стекло, и бледный мак
замерзших губ дрожит от влаги,
мне стоит, только вспомнить одно имя,
чтобы наполнить винной кровью плоти слабость,
чтобы палитры лужи расплескать рубинами.

Она светла – и, значит, я из ночи
бросаю якорь к...