Вереск на ветру

Остаётся одно -вспоминать невиновную юность
и детство, счастливое разницей лет.
Исступлённо кружить и разбрасывать, смеясь над собою.
Снегом белым лицо остудить, и измученное до боли забыть.

Закружиться, опьянев от дороги, размытой талым снегом,
И броситься вниз головою, без жалости и утомленья вниз,
Зеркальную гладь, зеркала отраженье.
В ночное крещение, обретая сон и покой.

Юности нет. Печаль расплывчата и коварна,
Находит потерянный след от тумана,
разбросанного другими в ночи...

Сегодня я иду пускать воздушный змей,
Что может быть забавней этим утром?
Веселье лихо он приносит для детей,
И наслажденье доставляет мудрым.

Для этого лишь нужен материал –
Как зонтик старый, или как бумага.
Хвост длинный, чтобы ровно он летал,
Четыре палки, да флажков немало.

И лучше ниточку приделать, что покрепче;
Катушку с ней на палку накрутить,
Чтоб вся конструкция была как можно легче,
Ведь змей не так уж просто запустить!

Сначала надо место выбрать,
Где нету ям...

Полынь рта, снег волос, ветер пальцев,
заплаканные солнцем глаза младенца, пустыня глаз мудреца.
В скупой, дребезжащей серостью осенней системе координат,
наскребаю сведенную сталь струны в окне уходящего поезда света.
Кричащие кошки, где-то рядом, их металлического скрипа когтей
ищет глиняная дощечка души.
Стреляю метафизической скукой волхва в каменное сердце ноября,
в вырванные волосы светила, в слепоту небесного ока,
в охрипшие связки ворон на проводах ветра.
В невзрачном небе...

Дайте мне хорошего критика, и я переверну Пушкина –
говаривал внутренний голос;
но хоть бы один волос
упал с головы Пушкина.
Дайте мне трубку мира, и я зарою топор войны –
говаривал старый курильщик;
но дети играли в войну, как обычно,
а он курил на завалинке Kent.
Дайте мне шанс, тысячу шансов,
знаки, приметы, реванши,
миллиардный карт-бланш –
возьми – отвечала смерть –
но с возвратом.


набросок #2

Промышленный дизайн,
шелушащийся кожей лесных пожаров,
нефтяное пятно...

Знаешь, милая,
лучшие ролевые игры –
это разлука.
Разлука –
это твоя душа, о которой,
можно только догадываться.
Спорим, милая,
наверняка, ты не знала, что в августе
в моем августе,
когда-то шел снег –
это та же душа,
засветилась вскользь,
тогда мне казалось, что она – облако.
А помнишь, мы пили на брудершафт
с полуденным ветром
на черноморских балконах,
от знакомства и до знакомства
в интерьерах конца
десятилетья
прошла одна тысяча восемьсот пять дней,
ты аккуратно их...

Кружит, как листик на ветру,
Цепляя звезды вдохновеньем!
Она танцует на снегу,
Наш ангел с ярким опереньем!

Огонь застыл, затих закат!
Застыли ветры молодые!
Творец ее круженью рад
И подчиняет ей стихии!

Любовь танцует рядом с ней!
С восторгом смотрит мирозданье!
Ведь танец Лизы всех сильней,
Как звезд прекрасное дыханье!

Как первые слова любви
Как сон души – ведений полный
Объятья, музыка в ночи
Как моря ласковые волны!

Она танцует на ветру
И с ней кружится вся планета...

Тишина так бьёт на уши,
Под ногами жгёт листва,
Мимо бродят чьи-то души,
Прям по золоту ковра.

Как они - он был бродягой,
Вьюг и гроз Мастеровой,
Вместе с смелою ватагой,
Он пошёл на бой с судьбой.

Припев:
Где вы, где вы, все что пали -
Ветром или вьюгой стали,
Тихо. Ночь уносит дали,
Себя сами наказали.

От судьбы куда деваться?
Словно пьян росой ночной,
Не хотел тогда сдаваться,
Вьюг и гроз Мастеровой

Град по крышам, бьёт страдая,
Потихоньку третий год,
А царевна...

Зима, как барыня в санях,
Возничий – Дед-Мороз России!
Дыханье холода в ноздрях,
Коней, как лед озерный, синих.
Летит кибитка над Москвой,
Вороний грай за ней вдогонку.
Да, с непокрытой головой,
Не погулять уже ребенку.
Метель закружит, охладит,
С простудой свалит, с менингитом,
Мороз всем душу бередит,
Трясет с утра ледышек ситом.
Порою не видать не зги,
В густом серебряном тумане,
Где с бубенцом неслись они –
Зимы мистические сани…
Стволы деревьев в корке льда,
На ветках шапки...

О чём грустишь, мой старый недруг,
Мой оппонент и критик ярый? –
Быть может, понял ты, что ветру
Плевать на громкий вопль гагары…

Борей познал и не такое…
По вечерам, в портовых доках,
Бродягу часто беспокоил
Толпы людской глумливый рокот.

Пугала Нота канонадой,
Мортира где-то под Смоленском,
И виртуозною руладой
Смущал со сцены толстый Ленский.

Бил в Эвра страж из катапульты, –
Разрушил, глупый, стены храма,
И заключить пытался скульптор
Порыв Зефира в белый мрамор...

Травы клонятся к земле
Трепетные в ветры.
Вновь закаты на реке,
Всполохом сюжеты...
О прошедшем, о былом,
О кострах ошибок,
Словно ласковым дымком
Мимолётный снимок....
Ветер вечер разгулял
Нагоняя тучи.
Дождик требует земля--
Берега сыпучи...
Вспоминанием прошли
Киноленты годы,
Те кто рядом был всегда,
Кто совсем немного...
И такая сердца томь
Разлилась по ветру!
Нежность вылилась ведром
В километров ленту...
К травам руку протянув
Глажу их лаская.
Всё в судьбе благодарю...