Вены

Я б хотела забыть тебя, но как это сделать?
Мне память гвоздём разрывает все вены.
Я б собственным горем хотела упиться,
Насытиться им, упасть и разбиться.

Я вновь бы хотела вернуть то мгновенье,
Шагнуть... скрип колёс... лишь тень от сомненья.
Хотела б исчезнуть, сгореть я в неволе,
Но только любовь мне спасти бы от боли.

Ты Вечность – я смотрю тебе в лицо,
Привороженный твоим взглядом
Несвоевременность…
И остается лишь одно,
Хоть как-то удержаться с тобой рядом

Ты Ревность – я готов тебя убить,
Готов прервать твое дыханье
Раздвоенность…
Тебя забыть,
Не позволяет мне сознанье

Ты Влага, что готов испить
Всю чашу наших отношений
Но жажду невозможно утолить
Мы скованы похмельем мнений

Ты Ангел – твой небесный свет
Мне душу, словно призма очищает
Ты белоснежность мирозданья
И вечное желание...

Встань на позицию природы,
Представь, в эпоху перемен
Народ нетитульной породы
Живей стал чем абориген.

В столице отворились ставни.
Двор проходной у нас теперь.
Традициям согласно давним
Тащить удобней через дверь.

Законы шлёпает в законе
Очередной бандитский клан,
А кто пока ещё на зоне,
Сидит, потягивает план.

Здесь полстраны хвостом виляет.
Где процветает кумовство,
Там никого не удивляет
Единоверия родство.

Татары правят на вокзале,
Азербайджанцы там и тут
На...

«Ты теперь идешь за Иордан
Овладеть землёю и народами.
Эта первобытная орда
Вздорная подчас и сумасбродная.

Города туземцы возвели,
До небес воздвигли укрепления.
Многочисленней иной земли
Те аборигены в поселениях.

Предком их был исполин Енак
И сыны его великорослые,
С голову осла у них кулак,
И такие же они безмозглые.

Те народы больше и сильней
Чем Мой Израиль, за всех страдающий,
Но из всех иных чужих огней
Мой огнь будет самый поядающий,

Истреблять ему любую плоть...

В сумерках колких щерилась злобно вьюга,
Дыбилась рьяно, жадно вбирая небо…
У перехода лаяла хрипло сука
И прикрывала лапами корку хлеба.
Серым кольцом столпились вокруг зеваки,
-Бешеная - шептались - смотри какая!
И в ожиданьи скорой кровавой драки
Робко кивали в сторону песьей стаи.
-И не боится, ведь разорвут, как тряпку!
-Ты посмотри, их сколько - куда уж ей там!
Помню, как стало холодно мне и зябко.
От равнодушия холодно. Не от ветра…
Помню, как вдруг исчезли дома и люди...

Где Дух Господень, там по диалектике
Злой дух от Господа обязан быть.
Добра и зла соседство - не эклектика,
А самая реальная конкретика,
Писание о том не даст забыть.

Жрец Самуил за Израиль отчаялся,
За будущее не смыкает век,
И голос свыше в ночь к нему является:
«Доколе о царе тебе печалиться,
Которого от царства Я отверг?

Не быть ему царём впредь, да и хрен бы с ним.
Сошёлся клином свет, да не на нём.
Не сделался послушным он полпредом нам.
Мы проведём его сквозь трубы...

Гроза сбиралась уж давно, но мы, увы, не замечали,
Что неба сизое крыло зарницы вены пронизали.
И в историческом пространстве отчетливее с каждым днем
Запахло гарью самозванства и безразличия дождем...

Настало время человека с микроцефальной головой...
Идеи насаждая века, он вперил в мир свой взгляд пустой.
Его восторженно встречали, и толпы, заворожены
Его бесстыдством ликовали, Mессия прибыл, знали мы...

И не успев вступить в права, едва законно оперившись,
Его пустая голова, всех...

Ударился из зоны зэк в бега,
Забыв масштабы Родины Великой,
Вослед досадно морщилась тайга,
Но жизнь ему казалась земляникой!

Он третьи сутки мчался к большаку,
От счастья за спиной взлетали крылья,
Путь не подвластный даже лешаку,
Преодолён без всякого усилья.

Но заблудился, псами окружен,
Облавою накрыт в зелёном схроне,
Прощаясь в сердце, целил он ножом,
К несчастью миокарда не затронув!

Вот из санчасти на допросе с ходу:
« Ты жив, так от чего глаза печальны?
Зачем бежал...

Был известен, не сидел на зоне
Дуглас Рид, но тронул сионизм,
Книгу написал «Спор о Сионе»,
Сразу оказался неугоден
И как шарик сдулся и повис.

Что писал - печатать запретили,
Что издал - с библиотек тайком
Глубоко в загашники спустили,
Хорошо ещё, что не убили
Иль не сдали в сумасшедший дом.

На единобожия истоки
Он взглянул глазами Гюльчатай,
Девушки свободного Востока,
В своей книге отразил эпоху,
Я без паранджи её читал.

Прочие враги иудаизма
Говорят, пленение и шмон...

Жизнь - повсюду, жизнь - везде, приливает угасая.
Начинаясь как разгар судьбы,
А конец - в монастыре, где тихо свечи затухая,
Минуют вам о том, что жизнь, раскрыв объятья
Задвигает пред вами редуты суеты.
И малость сил, как всплески на прощанье,
Из уст судьбы произнесут прощальное: «Прости»…

Быть может, вы задели судьбы лихой курок?
Попросите возврата, возврата в чувств поток.
Но вряд ли вам дадут отведать жизни снова.
Ведь жизнь всего одна… Путей бывает много…

Быть может, вы...