Веничек

В этой жизни ночь - перевертышем.
В сон парит день черным коршуном,
И болит душа старцем немощным,
И летит молва правдой грешная.

Распластав себя одиночеством,
В преисподнюю шлешь грязь пророчества,
И святым крестом опоясавшись,
Выдворяешь печаль мыслью набожной.

И усталым виденьем вползает тоска,
Целясь в вздутые вены седого виска.
Хладнокровной оравой врывается ад,
И шумит, надрываясь, сердечный набат.

Она Красива и Умна !
Она Божественно- Мила !
У Этих Ног--Невинный Плен..
----------------------Мужчина там ,---всего лишь,-- ..лен !
О Боже Мой !
-------------..в таком,
----------------как с Ней ,тогда , Смятенье,.
---Я в Своей Жизни ..
------------------Ещё не был Никогда,
Я Так Тогда Влюбился..
--------------------------так Влюбился
-----------------Таким уже ..
----------------------------С другой увы, Не буду Я..
В тот Миг
Она в Моём Порочном Заведенье ..
=====Когда Я Ей...

Запираясь в мёртвой тишине истёртого дня,
у бело-огненного тумана холода, у олова
расплавленной ночи, между строчек, между голых строчек,
сжавшихся в узел безмолвия проводов, у покрывала звёзд,
разбросанного случайным прохожим, отчаянным, безбожным
ритмом ветра, у разлитого полумрака любви,
невостребованной, забытой, избитой до каждой буквы, у рук,
изрезанных в полую ночь мёртвых вен, я успел
сказать тебе – мне ещё нужно твоё дыхание,
оборванное на полуслове декабрьского рассвета,
и...

Тело должно быть лёгким, подвижным, нани-
занным на струну, гравитация не даст упасть
и пойти ко дну, по сторонам света, ………….
сеть, разверну, попадание и удержания шума,
что прейдёт и цвета, (не забудь и об этом), не-
достатки переместятся в изъяны, достоинства
в плюсы, стремление, к нулю, пунктир в штрих
точка в прямую, уже и не знаю какую, энергию,
управляющей всей вселенной, свободной, или
чуть-чуть пленной, причина, основа толчка, во-
ли и внешней оболочки, споря, с ветром...

ПОТИР

Нашу веру на перстне зола
Выжгла в цвете меж гнилью и златом,
Лжи вовек повелев зеркала
Возвышать европейским закатом.

Кипарисовый ветхий ларец
Августовское брашно лелеет,
У демонов алмазный венец,
Челядь их ни о чем не жалеет.

А о чем и о ком на земле
Сожалеть под чарующей сенью,
И персты, и алмазы в золе,
Мрак цимнийский ли -- путь ко спасенью.

Все равно и не станут жалеть
Онемевших пиитов, алмазы
Для того воздают, чтоб алеть
С ними вместе могли верхолазы...

Брутально-вычурный роман,
испорченный тюрьмой.
Глупец, доверился судьбе погнался за тобой.
Ведь знал,кругом один обман,живем всего лишь раз.
И жизни быстрый бег порой заманивает нас.
Дыханье видел я в тебе,слезы сбежавшей блеск.
Ты жизнь дала,зажгла огонь открыла интерес.
Вновь вскрылись вены, кровь пошла.
В душе была весна.
А помнишь наше, Жуль а Жуль?
Да Мусь ведь я ждала.
Ждала,в прошедшем времени имен,удушьем сдавлен крик.
Из далека помех трезвон, Ждала,убив все вмиг.
Что жил,то...

Причудливый вид розоватой стены,
Карабкаюсь вверх по изрезанной глади.
Опоры для пальцев совсем не видны,
Спасают щетинок изогнутых в пряди.

По мере восхода все гуще они,
Все силы уходят на преодоление.
Спонтанная битва заросшей возни,
С трудом сквозь нее прохожу с нетерпением.

Вот видно вершину огромной горы,
Могучие пальмы закрывшие небо.
Они на вершине и,словно, шипы,
Покровом дремучим направо, налево.

Стволы их прозрачны и,будто, стекло,
Смотрю сквозь стволы на стволов...

Я вижу стену. Интересно.
Из кирпича. И цвета крови.
Такой уже слегка засохшей.
Я объясняю, чтоб ты понял.
Кирпич потёртый, старый, грязный,
Узор Бове и стиль ампира
Лишь по краям слегка заметен
Глазам Аскера ювелира.
В пустотах кладки бесконечной,
Как вены, полные надежды,
Сочатся дух, любовь и вера
Свободы сердца безмятежной.
Стена длиннее пары метров
И ввысь не слишком далека,
А шириною многим толще
Венецианского стекла.
Я не могу пробить защиту,
Все руки в кровь, Болит всё...

Кристаллический звон сугробов в гробовой утробе морозной
ночи; чёрной росой осыпается небо в беспризорные коридоры
проспектов; крик, сбитый с ног ветром, взбитый инеем, мерцает в воздухе
мраморным хрустом; разбитая люстра луны качает печальные волны

бледного света, и плед мостовой укрывает шаги. Бельевой верёвкой
колышутся ветви разлапистых парков; леопардом скользит
безмолвное олово звёзд в отражении глаз, осколками
проедая слёзы; жжение льда в сужении вен, словно застывший гранит...

Закружилась неба заводь; синих зимних жил надсада
в жгут свернула кровли скверов; склепы рек хоронят время;
сединой рихтует снег плёнку ледяного взгляда;
свет струится из-под ног, заливая блеском тленным

стен беззвучье, крючья древ, вены спящих желобов,
свет осев в напев исхода, ночь впускает в свой дрожащий,
еле дышащий пробег – слышишь, вещей каплей крови,
капающий с неба снег, снег, как вакуум нисходящий…

Снег и вакуум – всё болезнь – меццо-пиано, меццо-форте;
снег – как с...