Венец творенья

Хотел бы я представить себе Истину?
Где образ взять? Из памяти моей?
Куда бы ликом взора я не кинул,
Одни лишь отпечатки от идей.

Тогда пойду другим путем -путем творения,
Я помню следа творчества печать.
И проплывут передо мной стихотворения,
Которых мне еще и не начать.

А Истину представлю - познания плодами,
Познаньями добра и зла и сути всех вещей.
И хоть светила и вращаются веками,
Бессмертен только сказочный кащей.

Теперь плоды я наделю телами,
И первый плод я назову...

Гроздями роз
Грядущих грез
Гремит всерьез
Гремучий трос
О грязный торс.
Компот - не морс
Без папирос,
А с ними - Бонд,
Разинув рот,
Как патриот,
Глотает торт:
Ему б на фронт,
А он жует!
Морс - не компот
Без тонких блуз
У борта луз.
И я к ним трусь
И не боюсь,
Что увлекусь,
Как карапуз.
Сыграй мне блюз
Грядущих роз:
Не нужно слез
И пышных поз -
От них цирроз,
Фурункулез
И коматоз...
Дай мне свой SOS!
Айда в кровать!
Не будем спать!
Тебя ласкать
И целовать -
Моя...

Добро и свет
Спусти Отец
В наш мир,
В Творения венец!

Я люблю этот Мир- его звуки, тревоги, капризы
И набор неприличий,и грубую лесть
и любви многоцветных оттенков репризы,
и людей- тех кто смолоду бьется за честь.
Я люблю этот Мир- пусть суров и порой своенравен,
и его лабиринт, где начало теряет конец
и жестокость его- даже драку безправил,
и слиянье сердец как творений венец!
Я люблю этот Мир с бесконечностью Бога,
где нам многое множество знать не дано:
где однажды срываясь с родного порога,
боль в бокал добавляешь где плещет вино...

Ну, вот и все. Теперь я ухожу,
Но не к другой, а от себя, пожалуй.
На осциллографе фигура Лисажу
Мне кукишем в итоге показалась.
Я ухожу от прежнего себя,
Каким, наверно, никогда не буду,
Кто верил в чудо и любил тебя,
Кто сам готов был сделать это чудо.
Я излечился, наконец,
От взглядов томных, чувств глубоких.
Твоих творений я венец –
Прибежище дев одиноких.
Прости, прощай. Все сказано давно,
И ни к чему благие пересуды,
Ведь смена блюд намечена давно,
Вот только бы хватило...

Когда я в волшебный поток попадаю,
Я будто бы крылья на спину цепляю.
Блаженству такому – паренье венец,
Но вдруг наступает паренью конец.

Я где-то теряю какую-то нить,
Потом не могу её восстановить.
Попавши в поток, из него вылетаю
И снова в мирской бытовухе летаю.

Она меня грузит и с ней мне паскудно,
Жизнь выглядит жалко, порой даже скудно.
И лишь ностальгия, окутавши душу,
Меня возвращает на творчества сушу.

И вновь я в полёте – в блаженстве творенья
По зову небес пишу...

С утра по радио "Ла Скала", плывет по небу дирижабль.
А у меня под одеялом - дворцово-парковый ансамбль.
Тебя, Прекрасная Натура, Тебя, Творения Венец,
Когда с такой архитектурой я познакомлю наконец?

Напор урагана - наш императив!
Крах тысячелетия, - ортодоксальная буря!
Взрыв ярости нови аннигилирующий весь негатив,
Шок - вымпел победы в аффекте локальной дороги.

И факел во тьме, триумфальной победой горит,
Сквозь мрак беспредельной агонии и патологии.
Напор урагана, - наш вызов уснувшему миру,
Удар разрушения хлама на крыльях эсхатологии.

Когда в блеске ясного солнца рождается в небе
Альтернатив,
Когда пробуждается ветер бодрящий, бросая сердца
Напролом, На прорыв...

Бьются волны ночные о черный пустынный причал.
Кофе наспех. Закрытые окна и краны. И - вышел.
Мне под ноги бросался и что-то невнятно кричал
Пьяный ветер, со скользкой и мокрой сорвавшийся крыши…

Я так долго здесь прожил, так долго смотрел из окна,
Что дожди и метели смешались с полуденным солнцем.
Бах, Моне и Чурленис, БГ и Пинк Флойда «Стена»,
Мир, янтарный и терпкий… И выпит до самого донца.

…Мир, который мы знаем, похоже, подходит к концу.
Расставанье с ним, как и с прошлым, увы...

Я не знаю как вас, а меня красота не боится
На полях среднерусской до боли родной полосы.
Вот ещё одна бабочка рядом со мною кружится,
Грациозно садясь на мои выходные трусы.

Яркий цвет лепестков городской суетой не загажен
И опасен для женских сердец, как ночная свеча.
Впрочем, гостья моя, может статься, не бабочка даже,
А самец бабочковый, иначе сказать, бабычар.

На свои телеса допущу я его без опаски,
Дам почувствовать силу и власть над притихшим собой.
У природы живой, слава...