Венера родилась из пены

С тонкой проволоки пальцев,
с льда искусанных ногтей,
с вен, набухших ядом вьюги
теплоты частицы смотрят,
улыбаются, смеются,
разбиваются стеклом.
Под ногтями грязь асфальта,
дым желтушный в легких водит
хороводы кашля, влаги,
взгляд в туман ползет кротом.
И картонные коробки
магазинов шлют открытки
в черно-белую ватагу
глаз, спешащих выпить чай,
просушить больные кости,
завалится в сон, отлитый
из приглушенной печали,
из парного молока
забытья, из незабудок
сиротливых звезд...

- Наконец-то! - сказала Луна.
Ей в ответ оранжевым светом
Улыбнулась родная сестра
Чуть запыхавшаяся Венера.

- Ну, тогда я пошла...
Не дай Бог, подхвачу простуду!
Ухожу! Встречай сама!
Как любить прохладное Утро?!!

Отбежать не успела Луна.
Полыхнул в небе свет румяный.
Поцелуем губы сестра обожгла
В жарких Утра объятьях...

Ой, было времечко...
В кармане семечки
И рублик жёлтый,
Чтобы Верке взять цветы...
Под ясным месяцем
Так счастьем светятся
Глаза девчонки
От признания в любви !

ПРИПЕВ:
Вера, Вера, Вера,
Лучше кавалера
Даже и в помине -
Просто не найти...
Помнишь, под гитару
Пел тебе "Шизгару"* -
Пел я о богине,
О своей любви!

По брови кепочку...
И сигареточку
От зажигалки
С важным видом прикурю...
- Пойдём по пристани,
Ко мне прижмись-ка ты,
Ведь, ёлки-палки,
Верка, я тебя...

Вся в розах - на груди, на легком платье белом,
На черных волосах, обвитых жемчугами, -
Она покоилась, назад движеньем смелым
Откинув голову с открытыми устами.
Сияло чудное лицо живым румянцем...
Остановился бал, и музыка молчала,
И - соблазнительным ошеломленный танцем,
Я, на другом конце блистательного зала,
С красавицею вдруг очами повстречался...
И - как и отчего, не знаю! - мне в мгновенье
Сорренто голубой залив нарисовался,
Пестумский красный храм в туманном...

Там, вокруг Медведиц –
золотые звезды.
На медвежью шкуру
льется звездный дождь.
И сбегают струйки
по блестящей шерсти.
Вымокших Медведиц
пробирает дрожь.

Месяц полусонный
тащится над миром,
щурится от света,
пробует уснуть,
а потом теленком
прыгает игриво,
рожки окунает
в жидкий Млечный путь.

Синяя Венера
в небе проплывает,
как по речке тихой
облетевший лист.
Наступает полночь.
Мир наш засыпает.
Он – еще младенец.
Светел он и чист.

Эгей быки, чего ты гонишь, без мата, мяты и
хвоста селёдки, не хватит, закусить и выпить
не моги, растрата и эмоций и пурги всего хва-
тало, на грудь он взял и покрывало, нет, не спа-
сет, а Исинба́ева поможет? стребнуть и голову
иль шею, поломать, ах да как……. мягка, пода-
тлива природа, для всяких и других, а рода не
нарушит? а пробы, а попытки, а стремленья, где
путь, а где потуги, а где пренья? всё ищем, в
чёрной комнате кота, а чёрен он, да это не бе-
да, а если нет его и...

оборвалась пуговица, как крылатая, полетела,
так встарь с плахи скатывалась голова,
оставляя в покое неугодное времени тело,
летопись им вела людская молва.

***
он почти король в венце терновом тесном
навеки вечные в мраморный мундир одет,
предавался разгулу в саду тенистом,
когда целовал в сахарные уста Клодетт.

***
и та, что родившись из пены в далёком крае,
внесла сумятицу и жар в людские сердца,
обрела покой в холодном безразличном камне,
лишившись рук по воле...

Сара, жена Аврамова, родить не могла ему.
Оба довольно старые, видимо, потому.

***
(Вот и окончилась чудная сказка,
Вещее слово, живые ключи,
Где повинуясь волшебной указке
Мчался к любимой дурак на печи.

Меч-кладинец, ты сегодня в ударе,
Сколько слетело голов…
Остановись, пока в сладком дурмане
Не наломали мы дров.

Память, найди мне лазейку как выход
Из подземелья, где воздух глухой,
Где над сокровищем чудище дрыхнет,
Милой моей охраняя покой.

Из раннего...

***
Всё...

Часть IV поэмы-трилогии
( от мифологии Русов, через сон, до… Яви Русии)

*

В четвёртый раз я засыпая,
Вдруг погружаюсь в дивный сон:
Моя Душа, совсем лукаво,
Рисует трассы, предвкушая,
Заводит милый разговор…
Искусно так меня заводит
В Гипербореи Дом, не споря,
А, убеждает, мол, с тех пор,
Как Протопредки Белой расы,
Стали РА-Русами, с ненастья –
Армагеддона, блин, – не вздор,
Но, вынужден, коль я вторичен
Вести неравный разговор,
Ей подчиняться обездвиженным,
Летать и...

Вы видели, как пенится волна?
Нет, не когда она о берег плещет,
А в миг, когда кругом сырая мгла,
И ветер штормовой свистит зловеще.

Когда и моря и небес объятья
Слились в тугой расплавленный свинец,
И кажется, что жизням нашим, братья,
Ещё по паре вздохов и конец.

Когда крутые гребни, холм за холмом,
Что там твои холмы среди полей,
Встают с желаньем стать могильным домом
Для всех, кто их окажется слабей.

То ноги вдруг теряют ту опору,
Что твердью ощущалась на земле,
То вдруг...