Великомученику николаю второму

Я по жизни заплутал
В рыжих соснах молодых.
Был лесок до боли мал –
Мне хватило и троих.

С первой слушал вешний гром,
У второй построил дом.
И, наверно, прав был леший,
Что на третьей я повешусь…

Хоть ужом из кожи лез,
Да дожди смывали след…
Заколдованный мой лес,
Из него тропинки нет.

Слышу первой грустный скрип,
Ко второй смолой прилип.
Ну а третья… Ждёт, чертовка…
Где, лешак, твоя верёвка?

Лежу я в палате в больнице больной.
Дырявые стулья и пол весь гнилой.
В место ножей у них топоры.
В место ложек у них тут ковши.
Суп с камарами так есть не удобно,
Второе с животными тоже довольно.
Компот с пауками не очень прикольно,
Вот и приходится кушать не вольно.
Спасёт только то что тебе принесут,
Пропустят не всё пол к себе приберут.
Бывает соседи тебя достают,
Подымают с кровати и в глаз тебе бьют.
Потом предлагают умыться от крови,
У же второй глаз есть на готове.
Вот...

Юрьев день, Рюрика неделя, делая шаг,
не забудь о втором, вторит ветер в трубе,
крик в небе, пролетевшей чайки, чайник на
плите, чай заварен, варенье на столе, стон в
проруби, руби лес, разбрасывай щепки,
пешки двигай вперёд, редок выигрыш,
доки забиты, крах близок, харей не вышел,
хорей не пришёл,………………………….
ширена реки не доступна птице, Тициан не
доступен тупице, ступай, путай следы,
скрывай искусство, которого нет, тень
оставляет свет, ветер не оставляет туч...

Печень не пальпируется, пир пиарится,
кричит, заикается, всем миром, зарекается,
при напряжении, резком вставании, и при
глотании, плохо прожёванной пищи, икание,
Каин кается, убил Авеля, смертный грех,
не прощается, погибель души, на радость
дьяволу и его прислужникам, как мак,
рассыпаны по миру, не миру не перемирия,
битва с бранью, забронирована, ринорея
гарантирована, при аллергии, на запах серы,
сыры не испортят полдника, киндер сюрприз,
ужина, жена вечера, если...

Три секретарши встретились в кафе,
Где разговор заводят про работу.
Уж две из них немного под шафе,
А третью без причин мутит с чего-то.

Все начинают шефа обсуждать,
Какой он негодяй и бабник жуткий..
Ну, разве можно женщин осуждать,
Когда их месть толкает на поступки?

"Я вылила мерзавцу прямо в стол
Чернила" - говорит одна, что старше.
- "А я иголкой сделала прокол
В презервативе - вторит секретарша

Вторая - я нашла его в столе
И думала, с чего он так заляпан"...
Тут третья...

-- Взгляни с Небес на жизнь свою,
(Но я – не Повелитель.
Его, как ты, благодарю,
Что был лишь -- твой Хранитель).
И угляди свои следы,
Оставленные в жизни…
Как знать, быть может, где-то ты
Предашь их укоризне!

-- Следы вторые там... со мной…
Откуда?.. Кто?.. И… как же?
Не видно тех следов порой…
И часто… не однажды…
Что странно это, сам пойми...
Окинь лишь только взглядом…

-- Следы, что видишь ты – мои…
Я был с тобою рядом!

-- Так, стало быть, в тяжёлый час –
И знает...

Воздух серый и сырой,
Настроению под стать.
,,Я» поссорился со мной,
Любит он меня ругать.

Этот ,,Я» второй зануда,
Плохо всё ему во мне.
Он всегда со мной повсюду,
Наяву и в сладком сне.

Отвяжись! - скажу тихонько,
Тошно мне и так совсем.
Всегда рвётся там где тонко,
И хватает мне проблем.

Знаю сам я, что я грешный,
Знаю, что святым не стать.
Что всё взвесить должен прежде,
И потом уже решать.

Воздух серый и сырой,
Настроению под стать.
Всё же прав мой ,,Я» второй,
От...

Жизни биография — вся в одной странице,
Жизни биография — срок меж двумя датами.
Первая — когда, на Земле родился,
О второй не думаю — с ней всё непонятно мне.

Дата та вторая — для нас всех загадка.
То ли окончание, то ли дверь к Нему.
Иль за нею сон всего и уснём мы сладко?!:
Тайна неподвластна та, в мире никому.

Жизни биография — даты в ней как вехи,
Жизнь они меняли круто мне всегда.
Подарив в ней новым, горе иль успехи,
Остаются в памяти этим навсегда.

Между теми датами...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...

И стихи надоели, и песни скучны,
Овцы целы и волки, казалось бы, сыты,
То ли дух от безделья стал слишком ручным,
То ли разум свихнулся под натиском быта.

Ритуал во спасение, первая часть –
Мерлезонский балет – кавалеры и дамы…
Рубануть бы секирой по чувствам с плеча,
Полоснуть бы мышление бритвой Оккама…

Но, боюсь, что придётся опять наблюдать –
Акт за актом – пажи, лотарингцы, дворяне…
Сколько глупости в книгах – песок и вода,
Сколько в мире, допущенной Господом, дряни...