Великое немое

У Моава на форпосте,
Где окончился предел
Аморреевых погостов,
Царь Моава с миной постной
Опечаленный сидел.

Видел Валак, сын Сепфоров,
Что Израиль причинил
Аморреям, как свой норов
Проявил без разговоров
И расправу учинил.

Думали Моавитяне,
Устрашившись тех сынов
Израиля: "Египтяне
Обрекли нас на закланье,
Не создали блокпостов,

Точно Берия бандитов
Выпустили с лагерей
Диссидентов, бишь, семитов.
Их поди теперь, лови ты
И тупой стамеской брей.

Но...

Дело то случилось в Иудее,
Там Филистимляне для войны
Собрались в Сокхофе. Прочих злее
Они были. Ну, а им евреи
Со своей вредили стороны.

Встал Саул в долине дуба станом
С войском, подготовленным к войне.
Склон горы один Израильтяне
Держат, на другом – Филистимляне,
А долина дуба в стороне.

(Хоть написано в Писанье – между
Ними та долина пролегла.
Переписчик видно был невежда
Иль гора, что возвышалась прежде,
Опустилась ниже сапога).

В стане не в спортивном, в Филистимском...

Что ни говорите, а комплекс вины
Живёт в нас, как в шизике мания,
Иначе Иуда с родной стороны
Не шёл бы к Одолламитянину.

Из дома прогнал непоседливый нрав,
А может быть, совесть замучила
Иль страх пред отцом, что Иаков, прознав
Про Осю, замочит по случаю?

За двадцать монет похотливый сатир
Взял в жёны дочь Хананеянина.
Она родила. Сыну имя дал - Ир,
Короткое как восклицание.

(Кукушка-провидица, Леты кума,
Годков накукуй на прощание.
Кукушка...

Иосиф (не Сталин, тот с рабством - борец,
Всю жизнь проходил в одном кителе),
Иакова сын угодил во дворец
К начальнику телохранителей.

Был тот Потифар интриган, хлеще нет,
Оправдывал в целом доверие.
Портрет бы поставить его в кабинет
Наркома Лаврентия Берии.

До женского пола – такой же герой
(Кобель похотливый, по-нашему).
И юношей любят на службе порой,
Наскучив женой с секретаршею.

(Будь со мной, будь со мной,
Будь со мной всегда ты рядом…
В наши дни рефрен такой
Всюду...

Смог окутал покрывалом город,
Лютые морозы налетели,
Всё вокруг сковал жестокий холод,
Мы мечтаем только о метели.

Мы мечтаем о далёком лете,
О тепле , что льётся отовсюду.
Как же не любить тебя на свете?
Воркута тебя я не забуду!

Хоть вся жизнь прошла в мечтах и мыслях,
Что уедем скоро мы отсюда,
Ну а в жизни,- это сказки в письмах
И реально уезжать не буду.

Край мой северный , куда же мне отсюда?
Да и где нас ждут , какие дали ?
Для меня роднее нет повсюду...

Израилю добавилось забот –
Филистимляне на Кеиль напали,
Подворья расхищают, тащат скот,
Ведут себя на редкость криминально.

Давид у Господа тогда спросил
Впрямую, никакого спиритизма,
Ведь Бог тогда к нему благоволил:
«Идти ль мне на врага спасать отчизну?

Когда враг гумна разоряет, скот
Кнутом по морде лупит неумело,
Сидеть ли мне, воды набравши в рот?»
Господь Давиду отвечал по делу:

«Иди, Филистимлян ты разобьёшь,
Слаб гарнизон у них сейчас в Кеиле».
Но бывшие с Давидом...

Он встал с постели -
Как в обычный ранний час,
И как обычно мимо зеркала прошёл,
Сначала он подумал: это фарс,
Но понял он, что старый мир ушёл.

Он видел ангела лишь,
В зеркале своём,
Ему часы казались глупостью великой,
Ему казалось, будто он поёт,
Но в измерении другом уж - многоликом.

Он знал, что на работу не пойдет;
Спустился он на улицу привычно,
И видел, как народ к нему идёт,
Он чувствовал себя теперь отлично.

Он видел ангелов - не жён и стариков,
Он понимал деревья...

Был Соломон царём над всем Израилем
И высший цвет их общества при нём
Те, кто его не в очередь поставили
По старшинству, а сделали царём.

Садок, Авиафар – его священники.
С Авиафаром здесь не чудеса -
Был сослан он, но, видимо, прощение
Он получил и сохранил свой сан.

Нафан, пророк царя, не паче чаянья
Сынов своих пристроил ко двору -
Азария приставников начальник стал,
Завуф - царя официальный друг.

Ещё один Азария, священника
Садока сын, конечно, неспроста
Из клира в свет...

О рае говорили на земле,
И ангелы срываются с небес
И падают, а тут костер горел,
И был прекрасен первозданный лес.
И мир людей так странно одинок,
Что больше не нашлось иных созданий.
Но все горит. Как ал уже восток,
И мчатся кони черные с заданьем

Спасти роман и Мастера сберечь,
И бал устроить, чтобы Маргарита
Смогла стать королевой, эту речь
Сам Люцифер твердил во тьме сердито.
Хранитель света, нет, не Сатана,
Он просто уходил куда-то снова.
И там была повержена страна,
И...

«С моим талантом мог…» - увы,
Греховны эти рассужденья,
Ты стал задолжником Судьбы,
Коль принял то порабощенье.
Талант любой для дел благих,
Для бескорыстных, безупречных,
Талант из многих жизней – миг,
Миг звездный, часто быстротечный.
Из многих жизней только раз
Бог позволяет быть великим,
Неподражаемым «на час»,
Святым в деяниях, пусть битым…
Талант – частица Бога в нас,
Отца Святое проявленье,
Талант не требует прикрас,
Но труд, старанье и терпенье,
Но бескорыстье и любовь...