Велесова книга

Мой бедный старый друг,
Ну кто тебя запомнил
Из тех, кому не раз
Ты крепко руку жал,
Но я не позабыл
Твой тихий, ровный голос
И книгу как свою
В руках всегда держал.

Теперь она моя,
Ее дала мне Рая,
Жена твоя, что здесь,
Как и всегда, с тобой,
А слушает тебя
Теперь земля сырая,
А изредка и я,
Уже немолодой.

Друг друга мы нашли
Всего лишь на полгода -
Потом тебе болезнь
Нашла последний кров.
Ты был из тех людей
Особенной породы,
Чье сердце не отсюда,
А из других миров...

Пролетел сезон счастливый
В черноморском городке –
То взрывной, то чуть игривый,
То как чайка – налегке.

Как не хочется прощаться
С моря гладкой синевой,
Как печально расставаться
С лучшей женщиной-мечтой.

Застучат колёса снова,
Скорый поезд понесёт
В городок, где всё не ново,
Где вся жизнь наоборот.

Лишь на память остаётся
Тихий счастья островок –
Вкус кальмара, резвость солнца,
И в подарок книга – Блок.

Жаль, что время быстротечно,
Вот прощальный чайки крик…
Не...

- Какой ты, Карлсон? - Я? Живой.
Точнее не скажу.
Вот солнца диск над головой…
Пропеллер завожу…

- Куда ты, Карлсон? - В данный миг?
Куда же, как не к Вам!
Ведь Вы такая… как из книг…
Я вас люблю, Мадам!

Я Вас не сразу разглядел…
Средь праздной суеты,
В мельканьи лиц, движеньи тел,
Не разглядеть черты.

Но что-то вдруг произошло…
Как будто смыли тень…
Бокалов тонкое стекло…
«Торговой марки» день…

Вы в платье бальном… как в краю
далеких южных стран…
И понял я, что в...

Люблю читать про проституток
И сутенеров-подлецов...
Все очень живо, очень круто...
А что еще, в конце концов,
Возможно требовать от книги,
Что за бесценок ты купил...
Какие острые интриги,
С участьем женщин и громил...

Люблю читать я про бордели
И проституток мастерство,
Когда жена моя в постели,
Но не желает ничего.

Хотите душой отогреться
и снова поверить в добро?..
Советую вам осмотреться
в набитом вагоне метро.

Вы сразу себя ощутите
слезинкой на Божьей щеке,
одной из невидимых нитей,
зажатых в Господней руке.

Вглядитесь в усталые лица
с печатью забот и тревог,
и вы превратитесь в частицу
Вселенной по имени Бог.

Всплывут из глубин подсознанья
тома непрочитанных книг,
и тут же придет пониманье,
что жизнь – это всё-таки миг.

Когда умирает Надежда,
Тускнеют глаза внезапно,
И вмиг опускаются руки
И плечи становятся Уже.

Когда умирает Надежда,
Становится меньшим сердце,
И легкие сразу - меньше,
И воздуха не хватает.

Не так зеленЫ деревья,
Сирень вдруг совсем не пахнет,
А ночью вдруг замечаешь,
Что меньше на небе звезд.

Откуда я это знаю?
Да я хоронил надежду...
Она умерла не сразу,
Но я не помог ей выжить.

И все, что я перечислил,
По собственной шкуре знаю,
А не прочитал однажды
В каких-то...

На сердце лед,
а в разум бьется пламя.
Осколки грез
царапают пустой надеждой.
Ничто не вечно.
И беспечно закрываю
страницы книг,
как смеживают вежды.
Меня невежество
ведет по лабиринту,-
где тот клубочек,
что вложила в руку мама.
Все интереснее и" страньше",
что ж , Алиса,
мы будем падать -
вдруг нас кто-нибудь поймает.
И оттолкнет от края,
злую долю,
беду чужую разведет руками.
Но одиночество глухое
не позволит
и неприкаянная плачу -
привыкаю.

Часы куда же вы спешите?
Куда бегут мои года?
Постой чуть-чуть притормозите,
Ведь не прошла моя слеза.
И школы-двери все закрылись,
Пришло последнее число,
И будто бы мы обернулись,
И стали больше взрослого того.
Теперь опять начнутся споры,
Мы будем бегать вновь вокруг,
Но не забудем наши школы,
И как нам было хорошо, когда учились мы мой друг.
Там встретили мы жизнь и детство,
Там научились мы любить,
Там повстречали мальчика чудесней,
И вновь влюблялись мы как стук.
Тогда...

Не помню себя на пороге детства,
Когда приходишь на этот свет
И занимаешь свое в нем место,
И мыслей еще настоящих нет.

Помню себя на пороге юности:
Думал о женщинах и любви,
Делал нередко большие глупости,
Ссорился часто с собой и людьми.

Помню себя на пороге зрелости:
Стал понимать наконец-то мир,
Стало поменьше безумной смелости,
Множество книг зачитал до дыр.

Вижу себя на пороге старости,
Хоть от нее я еще далек:
Будет полно и морщин и усталости,
И ослабеет душевный ток...

Ночь и на часах уже двенадцать тридцать,
А я все не могу уснуть.
На полке забытые пылятся книжки
Лермонтова и Бродского стихи.
На письменном столе лежат те письма,
Которые когда-то ты писала мне,
Я вновь и вновь читаю их и с болью
Переживаю заново мгновенья те.
Когда-то было все не так, все было по-другому,
Два сердца наших бились точно в такт,
И в унисон с тобою мы дышали,
Не зная про печаль и страх…
И в темноте, под свет настольной лампы,
Я взял Иосифа Бродского стихи
И, наугад...