Веер павлиньего хвоста

Ступай, Россия, в ВэТэО*,
чтоб сгинуть, от «Реформ», скорее…
Всем непонятливым: «То, что?» -
ответит время ( Скорбь, в нём, злее! )…

Да и Пути, что Свой ( Всегда! ),
блудить, наверно, доконало…-
Вот и к Отчизне, лабуда,
очередной тюрьмой пристала…

А что там станет, со страной ( ? ),
вскользь, демократы «посчитают»…-
привычной меркой, как игрой,
где люди – тля…- так пусть сдыхают!

И бесконечностью судьбы,
во Светлый Путь, чрез попугайство,
прощай же, в жестах...

Девушка в белом платьице,
Не то, чтоб сказать, красавица,
Волос белокурых веер
Летний ветер развеял...
Может, бежит на свидание,
Притягивая внимание
Уверенной юности смелостью
И торопливой поспешностью,
Походка легка и стремительна,
И даже не удивительно
На легкое облачко в платьице,
Что кто-то, может, оглянется.
Девушка в белом платьице...
Да, все же, конечно, красавица!
Омоется ливнем улица,
Все в ее жизни сбудется,
И. как по чистой странице,
Радугой в каплях искрится...

Полная глухота, полная глухота – она же – твоя философия,
драматизм симфонизма, темперамент, блеск, богатство и глубина,
масштаб, неистощимость мятежного духа,
размах, динамика, темп, контраст,
экстремумы восприятия, экстаз и молитва –
нерушимая глухота, нерушимая глухота –
с кончиков пальцев льются зеркальные отблески
фортепьянной сонаты, искры борьбы с тканью звука,
отголоски неразборчивых черновиков.
Свинцовая тяжесть волн.
Заговорили метель, ночь, треснутый лёд чёрного неба...

Старого света помещики, осененные бузиною и
грушами, а вы послушайте историю о Пульхе-
рии Ивановне и Афанасии Ивановиче.
- И чего я о них не слышал?-(махал веером, отго-
нял мух), вибрирует мобила в кармане: «Сейчас,
кто-то звонит, достану, подожди,- говорит в тру-
бку, - не дышит? Да брось ты, претворяется, уда-
рили? Тупая травма живота, вот это да, покажи
его хирургу, какая у него группа крови? Машу?
Да, я сейчас её успокою».
- Кто продавил стул? вы Афанасий Иванович?
- Ничего...

Лёгкий сон-пёрышко
Ночка обронила
Фиолетовая глубина
…
Жар-птица зазвенела
Запела в груди
Радуга приснилась
Веером раскрылась
Удивительна
…
Утром
Проснулся окрыленный
Влюбленный
Как же жить на свете
Здорова

Я прошу надо мной не смеяться!
Но хочу в сем стихе рассказать
Небольшую историю братства,
Что судьбу мира сверху вершат.

Они пишут линейное время,
Наши судьбы в трактатах больших,
И всегда светят радужным светом,
Говоря, мол, еще не предел!

Ничего против них не имея,
Так хочу, чтобы время пришло,
Когда свет их узрился как веер
Как предмет-часть игры, но не суть!

Еще тепла подушка - ты ушла,
Оставив шлейф взволнованный и рьяный.
Опять всю ночь, до самого утра
Без сна в объятьях старого дивана.

А за окном снежинок синий вальс,
Мороз рисует на стекле узоры
И не мигая смотрит рыжий глаз:
Фонарь сквозь иней опускает взоры.

И почему нам тесно быть вдвоем?
Ну почему так горько быть в разлуке?
И мучиться неприходящим сном,
Тянуть на встречу в неизвестность руки.

Пролилось небо ледяным дождем,
С хрустальным звоном падают слезинки.
И что...

Словно тонкой паутинки
Разворачивая нить,
Ткутся веера картинки,
Слова "быть".

Быть во всём великолепье
Жизни-сказки и стихов,
Волшебства раскинув сети
Без оков.

Что же будет в этом главным,
Чем второстепенным слыть--
Не задумываться надо--
Этим быть.

Этим всем, что подаётся
Взмахом солнечной руки,
И придёт, спрядётся плавно
Суть сети.

-Он в полгода с вниманием смотрел в потолок,
Развлекаясь в кроватке с невидимым другом.
От того по спине пробегал холодок,
Мы с женой поражались младенца досугом.

Ползать он не любил,только громко кряхтел,
В год пытался подняться, держась за перила.
Крепко пальчики сжав,встать на ножки хотел,
И валился с усталости в мягкой перине.

Все занятия даром ему не прошли,
По периметру ходит с улыбкой довольной.
Опираясь на стену все время спешит,
Убедившись,что смотрим,сползает невольно...

Расцвела заря январской розой,
Выплакав могильник горизонта;
Убелил глаза огонь берёзовый,
Разбрелись снега широким фронтом.

Я иду по краю откровения,
Окрылённый веером зари,
Тишина рассеяла сомнения,
Белизной посмертной наградив.

Пустотой дорога освещает,
Взгляд кипенной патиной хрустит;
Моё завтра – нежное прощанье;
День вчерашний – грешное, прости.

Расцвела заря. В увядшем теле
Ветхим сердцем вьюга напоёт:
Всё, что было – в памяти истлеет,
Всё, что будет – памятью сгниёт.