Ведь

Что было, то ведь было…
Ведь главное что есть…
Меня б не позабыла…
Ведь что-то, всё же есть…

Я кутаю надежду, в обрывки суеты…
И оживаю снова, когда приходишь ты…
Но без тебя так серо, уныло, тяжело…
И, кажется, не будет уж никогда легко…

Во мне огонь пылает…
А ты тверда как сталь…
Ведь я люблю, ты знаешь…
Так прогони печаль…

Ведь лишь тебе под силу, огонь во мне сберечь…
О сталь не разобьются мои и щит и меч…
Я стану всех счастливей, все беды по плечу…
Но без тебя родная...

Я был - давно, сейчас - остался,
Остались пальцы, губы, кожа....
Остались все мои мечты,
Случайный взгляд десятков схожих,
На эти здания похожих....
Серо и сухо - нет игры....
Погибли: мягкий голос, тон,
Погли страхи, свет и сон...
Остались псы, коты, бульвары,
И шины, грязных самосвалов,
Звенящий звук аэропорта,
Нескладный шаг, болезнь внутри,
И мысли странные про остров,
Что жёлтый извне, а внутри,
Он свет зелёный превосходит,
И там вода, там нет луны,
Там чайки бредят о...

Когда расстались мы тогда
Я был обижен на тебя
Не хватило смелости мене
Сказать 3 слова о тебе…

А толку было обижаться
Чего-то там бояться
Прошёл уж целый год
Но забыть тебя не смог

Я помню наши дни и ночи
И не забыть твои мне очи
И те прогулки под луною
И те занятия любовью

Нам хорошо ведь было вместе
И в том прекрасном месте
Я про ту уж лавку нашу…
Когда был пьяный в кашу
Не знаю даже …помнишь нет
Но не произнесла тогда ты слово «НЕТ»…

Прошел уж целый год
И утекло...

Сказительница: День добрый, судари, сударушки!
День добрый, дорогие зрители!
Вы новую сказку увидеть хотите ли?

В сказке сей полно намёков,
Добрым молодцам уроков.

А проведут такой урок девицы –
Они словесных кружев мастерицы –
Василиса Премудрая
И Елена Прекрасная.

Девицы-то очень строгие,
Ведь зовётся урок –
экология.
А учеником будет
Вова Сидоров –
Паренёк заметный,
Лодырь несусветный. (Уходит.)

Василиса звенит колокольчиком.

Елена: Вова...

ПРОЛОГ

Сын-подросток серьёзно, по-взрослому
пожилого отца попросил:
«Расскажи мне про первоапостолов».
А отец – как язык проглотил.

С полминуты он думал мучительно,
свою память, как мог, напрягал,
а потом вдруг ответил решительно:
«Это те, кому Бог помогал
делать всю мировую историю,
становиться её костяком.
Не силен я в библейской теории
и с религией мало знаком,
но четыре апостольских имени
я могу тебе всё же назвать.
Если спутаю что, извини меня.
Но на мелочи, в общем...

Спросил у парня как-то бог:
-За что тебя взять в рай мне?
Ведь удержать ты жизнь не смог,
Покончив с нею быстро.
Покончил глупо, не красиво...

Да, ты увидал полёт который видят птицы.
Ты улетел подобно им,
А как же мать и две сестрицы?
Ведь ты был дорого очень им.

-Не надо рая, рай я видел,
Его я видел рядом с ней.
Но ведь меня ты бог обидел,
Ты не позволил быть мне с ней.
Отдай меня чертям на растерзанье,
Убей меня ещё ты раз,
Но не увидишь боль ты,
Ту боль тебе не передать...

Скажи, ведь это просто сон,
В котором пьяные летают птицы?
В котором по следам луны на озере,
Идут боги, ступая по воды бестрастной глади?

Скажи, ведь это же не я,
Который рядом с тобой идёт?
Ведь я же далеко, и в эту пору суток,
Я давно уже витаю в тех снах,
Которые я вижу днём.

Скажи, ведь это же не ты?
Тебя я так давно не видел рядом,
И вот сейчас идём мы рядом по земле: пустынной и немой,
Ведь правда, это же всего лишь духи?

Глумятся надо мной и посылают образы мне в...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...

Твоя слеза скатилася с ресниц,
Упала на пол и, как тонкое стекло,
Она разбилась, чувство, что наш влекло
В объятия друг друга упало ниц
И маскою терпения прикрылось.

Нет смысла, на коленях стоя, просить прощения,
Да и прощать еще не научилась совесть,
Оставить все как есть?забыть все ощущенья?
Закончить драматично нашу повесть?

Ведь было хорошо, ведь было....было,
А впереди чернеющий закат,
Все краски из палитры слезою смыло их не вернуть назад,
Под черно-белый вальс душа заныла...