Вечной памяти

Я не такой, как был вчера,
Пускай во мне поспорит время.
Но все же творчество-сестра
Опять свое построит племя.
И хочется о том забыть,
Да только что-то не позволит.
Быть может, этим надо просто жить?
Пока уж кто растит и строит?
Пока уж кто нашел свой путь,
В то время, как другой все ищет,
Обдумав, как бы не свернуть
С него? И, может, этим дышит?
Но, значит, это жизнь твоя:
Творить – ведь это часть природы.
Природа - Бог, но вновь – судья
Тому, кто убежал от моды.
Пусть в рифму...

В сердце лёд..но он оттает,как придёт весна,
Знай однажды ты забудешь,что было вчера..
Ты забудешь,как встречали вы рассвет вдвоём,
Ты забудешь как молчали вечером вдвоём..
Всё проходит,всё растает..
Вечная весна..
Не уйдёт и не оставит только лишь она..

Я на крыше. Рисую Любовь.
Не выходит рисунок, хоть тресни.
Исправляю штрихи вновь и вновь,
напевая весёлую песню.

Я рисую Любовь - посмотри
на рисунок, набросанный мелом,
может быть, до вечерней зари
я закончу портрет неумелый.

Я на крыше. Рисую. Любовь
- это девушка. Вечное лето -
это ник, ну а логин - морковь.
Познакомились мы в Интернете.

Плыла в пространстве жизни бесконечность.
Миры рождались, рушились опять.
Пахтала что-то новенькое Млечность,
По воле Бога, не стремясь понять.
Ей было просто радостным служенье.
Ей было безразлично, что ваять.
Спираль закручивала в вечном устремленьи -
Познать слиянья с Богом благодать.

Душу вдохнёт кто-то в камень,
Он под резцом оживёт.
В нём мечта скульптора с нами,
В нём его сердце поёт.

Памятник это ль героям,
Сфинкс ли, в пустыне стоит.
Сердце всегда в нём живое,
В камне с людьми говорит.

Камня так много на свете,
Но жив он только когда,
Тот, кто талантом отмечен,
Шлёт в нём привет сквозь года.

Каменный идол печальный,
Смотрит угрюмо слегка.
Древний рисунок наскальный,
Дарит тепло сквозь века.

И пусть исчезнет след наш,
Но тепло вечно живёт.
В том...

Мой Род, революцией был обречён,
На вечных скитаний проклятье.
Опять крах империи, вновь раззорён,
Дом, где мы уют создавали и счастье.

И снова дорога, длинною в полмира,
Я еду, как дед мой, в чужие края.
И мне, как когда-то ему, сиротливо,
И Бога, как он, прошу нам помочь я.

Мой дед атаман был — казак, подхорунжий,
Империи честно служил до конца.
Но должен бежать был — ему ведь за службу,
В награду готов был кусочек свинца.

Отец рос в Манжурии, но и он тоже,
Покинуть был...

Август, кошка. Август, Мурка.
Август, жёлтые глаза.
Вот и прыгнул чернобуркой
Ранний сумрак в поздний сад.
Тихо, вёдро, звёзды редки,
Птиц не чвиркает на ветке,
Под крыльцом не шорхнет ёж,
Некого ловить, хорош.
Холодок сиротский вкрадчив.
Над смородой мотыльки,
Детский плач из-за реки,
Из-за Леты. Вечный мячик.

Памяти дверь приоткрыта,
Воспоминаний сквозняк,
Ветром вернул что забыто,
Малый, но важный пустяк.

Вспомнил я то, что когда-то,
Сделал и тут же забыл.
И лишь сейчас вдруг с досадой,
Понял, как я неправ был.

И лишь сейчас — сквозь года,
Всё в другом свете увидел.
Понял, что глуп был тогда,
Что людей близких обидел.

Был я горяч как огонь,
Вспыхнув, всё жёг без разбора.
Был безрассуден, лишь тронь,
Рвал тут же нить разговора.

Памяти дверь не закрыть,
Но не изменишь что было...

Лечусь простором русским.
Врачуют здесь меня
И крики трясогузки,
И трели соловья.

Когда сердечку лихо,
Спасает эта синь,
Медовая гречиха
И горькая полынь.

Мне ива гладит плечи
И "здравствуй!" шепчет клён...
Ну вот и стало легче.
Я снова исцелён.

А помнишь, много лет назад -
Звенящий май, и солнце в луже,
И чистые глаза ребят,
С которыми по школе дружен.

И лебедь в парке на пруду,
И мамина лапша "по-флотски",
И "Смоков" хит What Can I Do,
Перекрываемый Высоцким.

Не знаю, чья виновна власть
И кто сие придумал средство:
Как будто бомба взорвалась
И разорвала в клочья детство.

И объясненьям - грош цена.
Читаю на могильных плитах
Друзей тогдашних имена,
Теперь безжалостно убитых.

И, поднимая к небу взор,
Грехи и беды...