Вечерний этюд

- Привет, малыш!, - Привет любовь!
И наступила тишина,
- Пока малыш!, - Пока, ну что ж,
Коль растерялися слова.
Нет больше грёз, совместных тем,
Немеет белая рука,
Терзаешь юбку у колен, -
Проводишь может до двора?
Идём в тиши по мостовой,
Сгущалась в небе мгла.
- Ты вспоминал о нас с тобой?
- А как ты думаешь сама?
Опять умолк наш разговор,
Представился квартал,
Смотрю в глаза, а нежный взор
Напротив поджидал.
- Признаюсь, я спать не могла,
Когда мы разошлись,
От горьких...

Береги
безмятежность свечи,
как зеницу ока,
пока взгляд балансирует
на нитях дождя,
и расплываются лужи
содой апрельского облака,
и кожа, как снег холодна,
и тонка, как батист.
Пусть ищут ночлег
промокшие ноги;
пусть ивы лёгких ресниц
провожают вечернее солнце;
пусть шорох уставших ладоней,
растворяясь
за полушёлковым тюлем,
прикрывает от влажного ветра
неровное пламя огарка,
словно дыханье,
словно последнюю крошку
пшеничного неба;
ведь всё,
что нужно для счастья...

На склоне жизни знанием любви –
Воспоминанья.
На память сердца чувств благословенье -
Святая юность.
Святая юность – слов благих
Уста живые
На сердце столь же непослушном
И утомлённым.
От прошлых лет, как выгод, отступиться.
Я в сумерках души ищу иное.
И вам рука моя – руки не прячьте,
А только слёзы прячьте, только слезы.


* * *

Я знаю музыки слова
Они слышны мне не всегда,
Но удивительно красивы,
Так неожиданны, так милы,
Что, кажется, не существуешь,
То одичаешь...

Красавицы берёзки… серёжки распустили,
А знать донскую зиму прекрасно пережили.
Осталось нарядиться в зелёный сарафан…
Солнце здесь пригреет и будет не обман.
Красавицы берёзки оденутся листвой…
Зазеленеют милые… своей здесь красотой!
Да! Зашумит красавица… на донском ветру…
Приглашая в гости, казачек поутру.
А на зорьке ранней соловушка споёт…
Казака родного в лес он зазовёт.
А коль увидит девку… красавицу он здесь…
Знать до вечерней зорьки с ней песни будет петь!
А когда стемнеет...

Сиюминутная элегия заката,
словно мотив сверчка накоротке
в вечернем сумраке, где тает налегке
пыль полдня под морщинами халата.

Смоль горизонта, бледных окон фрески
хранят, как память – смертную тоску,
смак полусна, преклонную весну
под чёрной скорлупой слепого сердца.

Густые ели, лапами качая,
в святилище, с сокровищем молчанья,
откроют дверь, захлопнув глаз просвет.

Просалютуют парковые кроны
сквозь беспорядок неба невесомый,
и ночь покроет тайной, словно смерть.

Я смотрю на движения твоих рук,
что удерживают призрачный бриз на шёлковом поводке,
я читаю их нежность, перелистывающую страницы долгоиграющей ночи;
радиус действия твоих глаз, губ,
равен радиусу вечернего неба, воздушному поцелую, долготе
разлуки, запечатлённой в сердце,
в этом, сжимающимся под собственной тяжестью, островке одиночества.

Милая, отпусти этот призрачный бриз
с шёлкового поводка, подари эту нежность кому-то ещё,
кто будет надёжнее самой глубокой ночи, безнадёжнее...

в саду,
у ограды
белый куст Жасмина расцвел
вечером,
разом
запели цикады
и радость волною подхватит
ты пришла ко мне!
Счастье мое

запах…
аромат жасмина
проникает сквозь кожу в Сон
ничего
ничего больше не надо
только слышится
торжественный
вечерний Звон

Лавры Звон

С темноты глубинных вод (!) поднимают перископ…
_______
Видят в плоскости бурлений вольно плещущий народ
Умывает стать с почтеньем завтрак движет мир вперёд
На обедню для вкушений борщ «веб-салье» и компот…
И сложилось впечатленье продвиженья через рот
Лейб-вечерних заключений будто жизненный комфорт
Искусил явленье трений в своде кризисных дорог
Перекрёсток столкновений ублажил мирской кроссворд…
_______
Буря мглою небо кроет… Под волной дрожит песок…
В лодке млечного изгоя...

Всё, что я помню,
открывая глаза –
как метель падала вниз
в вечерние сумерки,
превращая холод
в ароматный нектар Диониса.

Всё, что я знаю –
это раскаяние за закрытой дверью;
стройная тень нисходящего вечера;
вспышка светильника,
осветившая скудные стены;
ночь, проскользнувшая облаком;
и призрачный шум прибоя
в спирали ракушки
на подоконнике.

Прибой обретает подобие слов,
и поджигает свечи
береговых посёлков.
Тёплое небо августа
обрастает звёздами.
За линией горизонта...

Город с грохотом
опрокидывает на голову
вечерний бронзовый колокол.
Ледяная капля луны,
как одинокий
цветок подснежника.
С прилежностью чайки
нарезая абрисы отражений
в супрематических стёклах,
дымящихся чаем,
прорастающих зёрнами кофе,
прихватив серебряный лук
с золотыми стрелами,
держи за душой
не больше двух слов на прощанье,
и покидай свои Дельфы.
Искра близости
предполагает
время разлуки.
Будь кротким, как свет на камнях,
как тысячи воплощений Будды,
как чистый...