Вдовий

Синеокая вдова,
С проседью коса тугая.
Ласково меня звала,
Ягод пробовать давая.

И нескучный разговор,
Позабыв про все на свете.
Я вошел на Марьин двор,
Розы сразу заприметил.

В семь цветов роскошный сад,
Удивлял меня не скоро.
Все сверкало сердцу в лад,
Даже птицы пели хором.

И присели на скамью,
Созерцая се блаженство.
Был у рая на краю,
Это, просто, совершенство.

И не слыша разговор,
Все парил лукавым взглядом.
Заколдованный был двор,
Изумительным парадом...

Вот сорок третий год закончил бег,
Сорок четвертый взял свои начала.
Уж чем там отличился человек –
Не знаю, может рана подгадала,
Иль повезло солдату в кой-то век.

Но, как бы ни случилось, а отец
Тот год встречал в Москве с семьей своею.
Какой определен ему конец
Солдат не знает, тем сердца скорее
Стучали у двоих – приди малец!

Три дня, две ночи, а потом в окоп.
Обычная солдатская работа,
Жена и дочки не боялись, чтоб,
Врага от дома гнать ведь должен кто-то,
Штыком и кулаком...

Зима неизбежна,
Нет вечного лета.
Буран лапой снежной,
Накроет мир где-то.

И вой вьюги песней,
В степи снова станет,
Кому-то последней,
Дав пропуск в нирвану.

И снова заплачет,
По милому где-то,
Слезою горячей,
Вдовой став невеста.

Что ж, всяко бывает,
Своё всем даётся.
Одни замерзают,
Других сожжёт солнце.

Поймёт это разум,
А сердце страдает.
Ведь чувств по приказу,
В душе не бывает...
Марковцев Ю.

Тишина.... Не звонят колокольцы
под дугой бОрзой тройки – судьбы.
Тесным кругом стоят богомольцы.
В центре круга, на стульях – гробы.
Их неспешно священник обходит.
Свет лампады прозрачен и чист.
В том гробу, что налево, при входе -
сорока с лишним лет пианист.
У вдовы, что сейчас зарыдает
безутешно, истошно, навзрыд,
в тонких пальцах свеча догорает.
Капля воска на ногте дрожит.
Сиротливо стихам моим стало.
Буквы жмутся друг к дружке во мгле.
До чего же отпущено мало
жить талантам...

За часом час, за годом год идём мы по планете.
Мы нашей Родины сыны, большой земли мы дети.
Мы нашей Родины сыны, но мать то нас не любит.
В пучине пагубных невзгод сердца людские губит.

Опять разбился самолёт, погибли люди. Много!
О! Если б знать они могли, куда ведёт дорога.
О! Если б знать они могли, то в отпуск не спешили б.
И в самолет, что жизнь возьмет сесть точно б не решились.

Но вышло всё вот так как есть: власть ищет виноватых.
За смерть людей, так повелось, у нас...

Перелистывая газеты стёкол ежеутренних,
нагретый постелью,
ем сон,
в нём – царь.

«Дай те мне дом.
Я буду рабом.
Но буду гордиться страной,
в которой живу,
и гной
перегноем сползётся к окраинам будущих тем» -
слова неказистых мужчин
и вдов,
свёрстанных в кровь
будущих вен
перемен.

«Нет переменам. Нет.»
Так говорил кадет,
правнук кадета,
дед,
все они.

март 2012

в полумраке февральской воды
изголовье ветрами подмято,
рукавами затрутся ходы
и запахнет над чайником мятой.
пустота тебе больше не врЁт
и не щедриться альтернативой,
и плешивая крыса грызЁт
под замЁрзшие презервативы.
пахнет скарбом свалявшихся вдов
и ярыжно -мужицкой канвою,
о работе стЁртых задов
и влагалищ притЁртых нуждою.

а за окнами вьюжной поры
дохнут с голода птички- синички,
и стоят ледяные дворы
помня только собачьи клички.
неустанная тяжкая зовь
обещала вина и...

Не мог жить мудрец без вопросов к нему.
Пожалуй, его аксакалы поймут.
Седой бороде не впервой отвечать.
Коль есть уваженье, негоже молчать.

И вот, прозвучавший нежданно вопрос,
Был, то ли с улыбкою, то ли всерьёз.
Однако, познавшему мир мудрецу,
Аж с первого взгляда казался, не прост!

Спросили, как может назваться жена,
Которую спросишь, так знает она,
Где в данное время супруг обитает,
Разбудишь средь ночи – где муж её, знает?

Видать, не случайно о старце молва.
Промолвил...

Был черствый хлеб, что слаще сдоб,
Был ратный труд, простой и страшный:
На фронте пашней пах окоп,
В тылу окопом пахла пашня.

Впрягались бабы в тяжкий плуг,
И почва впитывала стоны.
Мукою, смолотой из мук,
На фронт грузились эшелоны.

А там своя была страда,
И возвращались похоронки
В артели вдовьего труда,
В деревни на глухой сторонке.

Кружили, словно воронье,
Над опустевшими домами.
Кололо жесткое жнивье
Босое сердце старой маме…

Что слёзы стариков? Соленая вода,
и сердца боль и стон души,
не поняты нигде и никогда,
и греют косточки в тиши.

Что слёзы матери? То горькая полынь,
они нам душу бередят,
ты посмотри в её глаза - там неба синь...
Быть может ты же виноват.

Что слезы детские? То сладкая вода,
их проливают просто так,
проходят быстро, как весенняя гроза,
не им же плакать о грехах.

Что слезы вдов мужчин погибших на войне?
То скорби полная река,
а маки в поле расцветают по весне,
и рвутся стоны...