Ванинская тайга

Спешу по трассе я вдоль речки, речки Пинеги.
Качу на север смело, следом за пургой,
В просторах неба черно-, черно-, черно-синего
Луна встаёт над заметенною тайгой,

Незамерзающей блестит под носом лужицей.
Пустынна трасса – разошёлся Дед Мороз,
И, лишь порою, как-то, очень уж по-дружески,
Мигает встречный, жёлтым глазом, лесовоз.

Мечты на стекла наморожены узорами,
Их без проблем ладонью нежно отогреть.
Ты не грусти, дружок, ведь это очень здорово
Вот так катить на Норд и молча...

Опять к природе, к чистоте небесной,
к берёзам, к елям, к чащам и грибам,
и нет на свете красоты чудесней,
и нет милее сердцу и глазам.
Инет, конечно, тоже безупречен,
войти с ним можно в тундру и тайгу,
в пустыню, в мерзлоту и в вечность,
но, только жить хочу я наяву!

Похоже, что время романтиков
Бесповоротно ушло.
Cтали мечты не дороже фантиков,
сложенных под стекло.

И, без того, от проблем деловых
Кругом идет голова.
Не актуальны теперь, увы,
Образы и слова:

Запах костра, ветер странствий,
Тайга, горных вершин краса,
Где не стояла ничья нога.
И алые паруса.

Марки машин и хруст купюр
Чаще волнуют кровь,
Модный прикид, тот, что от кутюр,
И купленная любовь.

Ну, а романтики млад и стар,
Плюют на комфорт и уют.
Визбора песни они поют...

Ты нам писал о друге и о скалах,
Ты написал Балладу о любви
Ты говорил, что жизни будет мало
Чтобы дорогой верности пройти.

Ты дом хрустальный посвятил любимой
И был, как «Як» взмывая над страной,
Смахнул слезу у друга над могилой
И всем сказал, что ведь Шукшин живой!

Ты пел о доме на Большом Каретном,
О кораблях, что ложатся на курс,
О той Любви наивной и заветной
О том, что память не тяжелый груз.

Ты оживил Жиглова, Галилея
Арапа, Гамлета, Хозяина Тайги,
Ты прожил жизнь...

Звёзды – глаза небес,
Дремлет зимою лес.
Полная луна освещает небеса,
Слышу вдалеке ночные голоса.

Пылью на глаза лёг густой туман,
Сковывает тело ледяной аркан.
Воздух жжёт морозом лёгкие и грудь,
Я уже не в силах глубоко вздохнуть.

Силы в теле больше нет, я упал на бок,
В моём сердце прекратился алой крови ток.
В миг разнёсся по тайге мой предсмертный смех,
Эхом отозвался только белый снег.

01.03.2001г.

Мы не встретились вновь...
Нам с тобою законы не писаны,
распорядки тошны и грустны.
Мы опять,
мы опять обменяемся письмами
из медвежьих углов,
затерявшихся в дебрях страны.

Наши встречи редки -
может быть, потому так и дороги.
Пусть не свиделись - вновь не срослось...
А слова,
а слова донесутся к нам шорохом
чуть подсохшей листвы
на тропинках, исхоженных врозь.

Пусть конверты летят -
то в края заполярные, вьюжные,
то в тайгу, то в просторы степей.
Мы крепки,
мы крепки...

...в поэзию - не в хату на постой... иди - хоть к черту, хоть в забой, в запой, понюхай быт геологов в тайге, наймись хотя б спасателем к Шойге, бродягой пошатайся по Руси, от горя взвой, навзрыд поголоси... ну, в общем, пободайся, подерись не за постой в поэзии - за жизнь... не искушаю: все ж таки - не бес... но только так получит цвет и вес тобою порожденная строка... иначе - лишь набитая рука...

...а если жизнью битый по мордам (а это, к слову, не какой-нибудь ван Дамм), и если не без...

На обветренных губах - словом
И в обкуренных углах - песни.
Стань пристанище моё - кровом
Одинокой и больной - чести…

Обветшалым телесам - тоже
Шестигранник из осин - сложил.
И маячит за окном - Боже,
Хорошо наверно я - пожил...

И забудусь от любви - бредом,
Захмелею от неё - ночью,
Был, наверное, плохим - дедом,
И завою на луну - волчью...

И сибирскою тропой - сгину,
Раем станет мне тайга - садом.
И в поклоне я склоню - спину,
Никому я не был здесь - гадом...

Зной будто обухом глушью на уши
Ссыпался сверху иссушенным жаром.
Шлам, изразцом истерзанной пустоши,
Сплавлен в окатыши зверем - пожаром.

Дождь ожидает в ветре пришествия,
Наземь обрушил бы влаги потоки,
Ночь не чернее бед происшествия,
Первопричины просты и глубоки.

Набожность трубная стелой иконой
Напоминанье столь откровенное
И пепелище, стругацкою зоной,
В мире живых неприкосновенное.

Годы затратить на пепел и раны…
В дальней тайге поселковые шрамы…

С такими мыслями и горем
Купец Василий вышел в ночь
За синим тридевятым морем
Искать похищенную дочь.

И снарядился не на шутку.
И ружей взял и барахла,
Чтоб отыскать свою малютку
И вырвать из объятий зла.

Когда ж прощаясь за порогом
С женой обнялся у ворот,
Пообещал ей перед Богом
Вернуться с дочкой через год.

Не позабыл с собой припасы.
Старшой Микола – тоже здесь.
И хоть всего четыре класса,
А силушки уж малость есть.

Братья двоюродные мигом
В дорогу снарядили воз.
И...