Вам ль забывать о том

кажется тому,
кто жизнь знает понаслышке,
шелест страниц

Но в том повинны только мы...
Не стоит пальцем тыкать в окружение.
Пора понять себя.

На том свете заживём спокойно:
Чей-то голос сверху говорит.
А пока веди себя достойно,
Пусть земное совесть озарит.
Да ведь что-то с совестью не густо,
Пряником кормили и кнутом.
Что на этом свете тускло, пусто,
Может быть, отыщется на том?
…И пока мы так задорно пели,
Прорастало прошлое быльём.
Что-то мы в себе не рассмотрели
И не отыскали днём с огнём.
Но опять задорное поётся,
Тщетно слух, пытаясь веселить…
Может там спокойно заживётся,
Да ведь здесь грехов не замолить...

Имею интерес к тому, что под прилавком,
Но я туда не лез – ни по уму, ни сдуру,
А заглянуть во внутрь мешала рядом давка
И тётя как в атаке закрыла амбразуру.
Я, тётя, не контроль, а просто посетитель,
Как тысячи других ногами топочу.
Не требую, но жду.
Выходит я – проситель,
От этих вящих благ немногого хочу.
Но тётя будто сфинкс окаменела взглядом,
От розовых телес, как в Арктике – мороз.
Я понимаю, нам с ней не ужиться рядом,
И до её вершин, конечно, не дорос.
В её крутых мозгах...

Мечтай о том, что дорого душе,
Душа твоя на радостях проснется,
И жизнь окрасит спектром солнца,
И музою предстанет творческой душе.
Ее прозреньем вскроются пласты
Доселе тьмою представавшие тебе.
Творить без музы, право невозможно,
Когда же музою Бог, а он в душе,
Творенье жертвою во благо обернется,
И интерес к духовному проснется,
Душа укажет путь туда, где Солнце,
В обитель света, где спасенье есть .

Творить без музы, право невозможно,
Когда же музою Бог, а он в душе...

Был князь на Руси (1). И любил одного он монаха,
Что в монастыре святоправедно жизнь проводил:
С любым из просящих делился последней рубахой,
Работал, как смерд, и для братии воду носил(2).

И многажды князь приглашал во свой терем святого,
Его лобызал и молитв вопрошал от него,
И слушал с усладой от старца полезное слово,
Угодником Божьим считая его одного.

И раз так случилось, что вызвали к князю монаха,
И старец вошёл в княжий терем, и видит святой:
Пирует весь дом, и, не ведая...

Гляжу на мир и удивляюсь
И всё чаще опасаюсь…
Сколь надо было учиться,
Чтоб ума разума лишиться!
Стали в мире чаще угрожать…
Друг, дружку, - повсюду пугать.
Гонку вооружения погнали…
Видать разум растеряли!
Нешто войны не научили?
Или в Мире за них позабыли???
Сколь миллионов погибло в них…
От 3-ей мировой Господь сохрани!
Видать не ведают, что творят
И куда пастухи Божьи глядят???
Коль начинают вокруг воевать…
Карманы триллионами набивать.
Одумайтесь, - Бог с небес видит
И он...

Я не поэт, но я скажу стихами
О том, что я, конечно, не поэт –
Никто, меня читая, не вздыхает,
Не осыпает золотом монет…

Но я не плачу, никогда не плачу –
Есть у меня навалом интересов…
Пишу себе в надежде на удачу,
Пишу, в своей душе снимая стрессы…

И в этой аРИФМетике словесной
Я, чувства с мыслью сладить норовя,
РИТМ с РИФМой складываю в песню,
При том, что не поэт, конечно, я.

Душа томится во всех мирах
и плачет в любую жилетку.

Упругая совесть, забывши страх,
ломает грудную клетку.

Сцепились, неправдой себя замарав,
Создатель и Искуситель.
И спорят о том, кто больше прав
Строитель и Разрушитель.

А правда, похоже, в глухой тоске
циничных идеалистов –
в кругах на воде,
в стихах на песке,
и в криках немых вокалистов…

Но снова скитаться душе по мирам,
над бездною тёмных вод.

И прав будет тот, кто построит Храм.

И тот, кто его...

Какая в том беда, коль рвется жадный взгляд
Вдоль ваших стройных ног под платье и халат?
Беда, бесспорно, во сто крат трагичней,
Когда они глазам восторгов не сулят!